каюте. С этими белоснежными пегасами на окнах.

Асад взглядом жадно скользит по моему лицу. Чувствует моё возбуждение, выпивает прерывистое дыхание. Любуется мной. Наслаждается просто смотря.

В отличие от него, я более настырна. Давно наглаживаю его голый торс. Царапаю по белоснежной коже без единой растительности. В очередной раз отмечая контраст между ним и его двойняшкой. Асад ладный весь. С идеальной мускулатурой. Широкие плечи и узкие бедра. Не перекачен, без выпирающих мышц, без вздутых вен. И без курчавой поросли на груди. Но, чёрт, он просто идеальный. Мне нравится его гладить. Нравится карябать ногтями и смотреть на красноватые полосы. Они так отчётливо появляются на светлой коже.

Асад тянет платье наверх. Приподнимаюсь, помогая снять с меня наряд. Мне нравится наша неспешная прелюдия. Он не набрасывается словно животное. Просто смотрит. Взглядом ласкает. Едва-едва гладит. И глаза темнеют от каждого прерывистого вдоха. От дрожи, что проносится по телу.

А потом, склонившись, касается губами острой ключицы. И продолжает исследовать моё тело лишь одними губами. Целует, слизывает, всасывает, прикусывает. Кожа от его прикосновений горит. Я выгибаюсь сама навстречу его ласк. Тихо постанываю, зарываясь в волосы. Он избавляет меня от оставшейся одежды. И втягивает в рот вершинку груди. Так остро, жарко.

— Са-аа-ад, — только и могу выдохнуть. Мне мало его. Мало этой неспешности. Хочу, чтобы он с ума сошёл вновь. Чтобы набросился жадно.

Стискиваю его уши и поднимаю на себя. Его дыхание в раз меняется. И глаза темнеют. Челюсть сжата, и аристократические пальцы в бока впиваются.

И Асад накрывает мои губы своими. Толкается глубоко языком. Последний глоток кислорода отбирая. Перехватывает мою руку и направляет к своему паху. Заставляя прочувствовать, как сильно он хочет меня.

Сжимаю его плоть через одежду. Двигаю рукой, вырывая шипение, и торопливо снимаю с него остатки одежды. Хочу ощутить приятную бархатистость. Почему-то я уверена, он там такой же безволосый.

Асад без лишней медлительности, скромности и предупреждения надавливает на горошину клитора. Меня волной возбуждения омывает. Полностью лишая воли. Я лишь могу выгнуться, ртом воздух хватать, коротит меня от каждого прикосновения. Он умелый музыкант, играет на струнах моих натянутых нервных окончаний. Знает каждую нужную зону. Знает, куда нажать, чтобы меня всю выгнуло.

— Лана, — выдыхает, размазывая влагу по складочкам. — Даже не представляешь, что делаешь со мной.

— Я? — пищу удивлённо. В данный момент я совершенно ничего не делаю, кроме как извиваюсь, желая одновременно отстраниться и насадиться на его пальцы сильнее.

— Ты, — припечатывает Асад, ловит мои губы и медленно скользит языком.

Накрывает собой и толкается. Плавно. Очень медленно. Заставляя изнывать и ждать. Давая насладиться каждым сантиметром, что неумолимо растягивает меня. Обхватывает моё лицо, покрывает его поцелуями и останавливается. Мы слишком тесно переплетены. Низ живота болезненно тянет, требуя продолжения. Но Асад не даёт сдвинуться. Он медлителен. И каждое его движение — словно качка в штиль. Лёгкий бриз.

— Ещё, Сад, пожалуйста, — хнычу, слепо касаясь его, желая большего. Медленно умираю от наслаждения, чувствуя, как под пальцами напрягаются мышцы. Как его движения становятся более рванными. Как он почти теряет контроль.

Провожу губами по шее, засос оставляю. Не специально, просто он там очень вкусный, что не могу сдержать порывы. И кажется, это становится спусковым крючком. Потому что Асад с рыком отстраняется на вытянутых руках. В глаза мои ошалевшие смотрит.

— Быстрее, Сад, — губы облизываю, сжимаю его плоть внутри себя сильнее.

Ледяная выдержка моего принца с треском ломается. Он переворачивает меня, тянет за бёдра, заставляя встать на колени. И я задыхаюсь от пронизывающе глубокого толчка.

— Да! — выкрикиваю громко, комкая в пальцах простынь и откидывая голову назад. Асад тут же перехватывает за подбородок, заставляя прогнуться сильнее. Заставляя биться об его пах ягодицами.

— Нормально, Лан? — несмотря на то что теряет голову, он волнуется. Старается замедлиться.

— Да, ещё, Асад! Пожалуйста! — лихорадочно шепчу сквозь стоны и вскрики. — Прошу, Асад.

И мой ледяной минтакиец отпускает полностью себя. Вбивается грубо, глубоко, на всю длину. Задевая неизведанные точки. Так остро, местами больно, но всё это меркнет по сравнению с тем, какое наслаждение с каждым движением топит меня. Всю выкручивает, ломает, крошит. И я разлетаюсь в крышесносном оргазме.

— Бездна! — стонет Асад, приходя к своему освобождению. Рвано толкается и падает сверху.

Немного отдышавшись, мужчина перекатывается, подтягивает моё вялое тельце на себя. Обнимает крепко. В волосы носом зарывается. Целует и гладит. Я затоплена эйфорией. Меня нет. Молнии под закрытыми веками ярко вспыхивают световыми червячками. В ушах сердце бьётся. Двигаться не могу. Наслаждаюсь вновь неспешной лаской.

— Ты сейчас самое прекрасное, что я видел, — признаётся моя теперь уже не совсем ледяная загадка, поймав мой мутный взгляд, и целует в губы.

— Согласен, — раздаётся тихий хриплый голос Ансера со стороны дверей. Дёрнувшись, разворачиваюсь, попадая в плен тёмных порочных глаз мужа. — Отошёл переговорить, а вы тут без меня веселитесь.

Краснею. Теснее вжимаюсь в Асада и не знаю, как реагировать. Нет, то, что они все друг друга приняли, я как бы уже поняла. Но я вот совершенно не готова к вот такой пикантной ситуации. И не знаю, как реагировать. Спрятаться? Расслабиться? Выгнать их обоих?

Пока анализирую этот момент и просчитываю пути отступления. Ансер скидывает часть вещей и забирается к нам. Настойчиво тянет на себя за голову и вгрызается в губы. И его не смущает, что я почти лежу на его брате. Как и не смущает то, что я не отвечаю на поцелуй.

Просто в ступор впадаю, а наглец пользуется заминкой, языком губы раздвигает, толкается настойчиво, прикусывает и зализывает. Всячески распаляет. И пальцы свои зарывает в волосы на затылке. Не давая отстраниться.

— Отпусти её, Сер! — прилетает холодный приказ от Асада.

Меня мягко тянут на другую сторону кровати. Благодарно всхлипнув, кутаюсь сильнее в простыню и сбегаю в санблок. Закрыв дверь на замок, прижимаюсь спиной и, жмурясь, стекаю на тёплый пол.

— Ты вообще границ не видишь?