Федя, как и Митя, решил отложить вопрос о запирании Флейты «на завтра». Да, у Флейты был футляр с замочками. Но Федя не был уверен, что можно лишать свободы говорящее и думающее существо. А после того, как Флейта самоотверженно защищала его от вражеских дудок, Федя спрятал подальше цепочку, которой хотел прицепить Флейту к стулу. Подумать только, он хотел посадить на цепь живое создание!

Виолончель отвернулась и угрюмо побрела дальше, оставляя полосатый след от своего шпиля на снегу.

– Эй, смотри, я умею летать! – послышалось за её спиной.

Флейта выскочила из окна, полетела вниз и залилась смехом, когда ей удалось повиснуть над землёй. Она взвилась повыше и закружила вокруг Виолончели. Она накинула на себя голубой палантин, и теперь его края развевались, словно крылья.

– Пойдём со мной, – позвала Виолончель.

По дороге Виолончель поделилась своими мыслями:

– Они просто бедные дети… И, между прочим, ничего такого они ещё не сделали.

– А надо было подождать, чтобы сделали? Нас ждёт другое будущее! Помнишь, что обещал Страж? Придёт Чародей и заберёт нас к себе. Мы станем знаменитостями! И с нами будут обращаться, как с королями! И…

– И что? – резко перебила Виолончель.

Флейта замолкла. Если бы кто-то сейчас выглянул в окно, то был бы поражён: в свете сгорбленного фонаря, под серебристым снежным душем, висели в воздухе двое друг против друга: Флейта и Виолончель.

– А вдруг Страж обманул нас? – сказала Виолончель. – Что тогда?

Флейта выдохнула, спугнув стайку снежинок.

– Ну не знаю…

Флейта беспокойно закружилась вокруг фонаря.

– Ты думаешь, мне их не жалко, этих детей? Ты думаешь, я бездушная? Между прочим, я – духовой инструмент! Как посмотрю на своего… на Федю, у меня просто дух перехватывает от жалости и сочувствия. Но он думает, что он – мой хозяин. И что он может обращаться со мной, как хочет. А ведь мы решили стать свободными и прославленными!

– Мы решили? – повторила Виолончель. – А может, нас так настроили? Ведь мы – инструменты!

– Тогда мы должны всё выяснить! Сами.

Виолончель и Флейта договорились подобраться к школе и поговорить с тем, кого называли Стражем, напрямик. За Пианино решили не забегать, всё равно не выйдет.

Автобусы и трамваи уже не ходили. Виолончель устала, вышла на обочину дороги и выставила смычок.

– Что ты делаешь? – удивилась Флейта.

– Голосую, конечно!

– Никто не остановится. Или водитель врежется в ближайший столб!

Но Виолончель – упрямый инструмент.

Наконец перед ними притормозила машина. Водитель вышел, мельком взглянул на спутников и стал озираться, будто ожидал увидеть кого-то ещё.

– Эй! – свистнула Флейта и возникла перед носом водителя.

– Мы здесь! – прогудела Виолончель.

Мужчина уставился на них, вгляделся хорошенько и остолбенел. Потом он замахал руками, перекрестился, пообещал больше никогда не лупить животных и детей и побежал к машине. Флейта подлетела к лобовому стеклу и помахала ему палантином. Машина дёрнулась и с визгом умчалась, петляя по дороге.

– Фу ты, слабонервные все какие, – огорчилась Виолончель. Надеюсь, он не попадёт в аварию. Мне бы не хотелось расстраиваться ещё и из-за него.

Музыкальные путники пешком добрались до школы и полезли через чугунные ворота. Пока Виолончель с трудом карабкалась, Флейта юркнула сквозь прутья ограды и поджидала во дворе.

Но тут послышался топот, зычный голос приказал: «Стоять!» – и Виолончель со стоном на ноте «до» сорвалась на землю.

К Виолончели подбежал полицейский и, схватив за ворот пальто, куда-то потащил.

– Что, попался, ворюга! Пойдёшь со мной в участок, там по решёткам полазаешь. – Виолончель едва заметно кивнула Флейте, которая осталась незамеченной, и поплелась за полицейским, едва касаясь шпилем земли.

Флейта тоненько вздохнула и направилась к школе одна. Повинуясь своему предчувствию, она не стала стучать в дверь, а решила сначала облететь здание. В сторожке горел свет. Флейта увидела сторожа и чью-то тень с неимоверно длинным носом и в высоком цилиндре, какие носят теперь только в театрах, да и то – на сцене. Может быть, это и есть Чародей?

– Когда концерт? – строго спросила тень с носом.

– В следующую среду. Решили соревноваться со мной, простодыры! Куда им до меня!

– А потом?

– Как договаривались. Я отдаю их вам, и тогда уж делайте, что хотите.

– Пожалуй, они сгодятся для моего Большого костра. – Тень незнакомца затряслась в приступе жестокого смеха, и Флейту охватил ужас, как будто она уже почувствовала жар огня.

– Не слишком ли большая честь для них? – усмехнулся сторож.

– Как там, в песне, поётся? «Музыкант, соорудивший из души моей костёр»? Теперь для моего кострища не хватает только одного инструмента – некой чудесной балалайки, которая, как я слышал, умеет всё. Её я должен заполучить во что бы то ни стало, ты слышишь?! Из пепла инструментов, собранных мной за всю мою жизнь, я создам небывалый, самый чудовищный, самый грозный музыкальный инструмент. От его звуков будут рушиться дома, стонать живые твари. От его мелодии содрогнутся небеса, птицы рухнут замертво, а люди сойдут с ума.

У бедной Флейты перехватило дыхание от ужаса, а без дыхания флейты не могут жить, как и люди. Она так боялась выдать себя, что готова была немедленно лететь обратно. Но надо было дослушать речь страшного Чародея до конца.

– А если… – прищурился сторож.

– Что значит «если»? – взревел Чародей.

– Конечно, это невозможно, но если предположить… что они победят меня?

– Тысяча бесов! Да разве они догадаются, что для этого нужна песня о Музыканте? Они станут разучивать Бетховена и Шопена, Чайковского и Глинку, Моцарта и Гайдна, Шнитке и Дворжака!

– А ещё Кодая, – подсказал сторож.

– Кодая они не осилят, да и Баха тоже! – злорадно заверил Чародей. – Они вообще ничего не осилят. Все эти гении им не помогут. Вот если эти трое бездарей могли бы исполнить обычную песню о музыке, о Музыканте… И каждый должен найти свою! Но что об этом говорить! Ха-ха-ха. Они не догадаются!

Сторож угодливо рассмеялся.

– Обычная песня, и это всё заклинание?

Чародей вдруг посерьёзнел, и тень от его длинного носа застыла на стене.

– Вот именно. Простая, безыскусная человеческая песня, которая может тронуть любого человека, от профессора математики до дворника, вот и весь рецепт. Бывает, что незамысловатые искренние слова и лёгкие ноты могут развеять мудрёные чары. Но эти дети… У них нет шансов.

Вне себя от страха, Флейта стремительно понеслась к дому. Ветер обгонял её, сдувал палантин, проникал сквозь отверстия внутрь, в самую душу. Наконец Флейта подлетела к дому, правда, уже без тёплой накидки. Форточка была закрыта. Флейта билась о стекло, но в дом так и не попала.