- А вы, сыновья мои, как преуспели в славянском языке? Учитесь прилежно?

Влад и Мирча смутились.

- Прилежно, - ответил вместо них отец Антим, тоже сидевший за вечерним столом. - Понемногу одолевают. Я ведь им сказал - государем в Румынской Земле может быть лишь тот, кто славянский язык выучит. Ничем этого знания не заменить, никакой силой оружия. Даже право рождения не в счёт, если со славянским у тебя худо.

- Верно, - сказал отец. - По-славянски мы не только молитвы совершаем. На этом языке румынский государь грамоты пишет всем своим слугам. Без этого языка государю никак нельзя, так что перенимайте то, чему отец Антим вас учит... А на чём я остановился?

- Как ехал в Нюрнберг, - подсказал Мирча.

- В Нюрнберг... - задумчиво повторил рассказчик. - Так вот сперва путь мой пролегал через земли, где народ говорил на понятном языке. Я надеялся, что и дальше так будет, но получилось иначе. Оказался я в таких краях, где язык был куда труднее мадьярского. Мадьяры только шелестели, а эти... и шелестели, и стрекотали как кузнечики "ци-ци-ци". А временами жужжали, как осы "зу-зу-зу". Даже Сигишоару они звали - Шезбург. Если б я не знал, что это одно название, то никогда бы не догадался. Вот и все остальные слова у них оказались такие же, неузнаваемые. Даже провожатые мои ничего разобрать не могли. Приходилось объясняться знаками. Иногда, в удачный день, латынь спасала. Находили мы какого-нибудь учёного человека и просили его сказать хозяевам харчевни, что нам надо. Он кивал, по-местному начинал шелестеть, стрекотать, и тогда всё наилучшим образом устраивалось. Вот в самом центре этих земель и находился Нюрнберг.

Середину этого повествования Влад обычно слушал, положив голову на стол. Мать, наклоняясь к сыну, тихо спрашивала:

- Может, ты хочешь спать? Пойдём, я тебя отведу.

- Нет, - так же тихо отвечал Влад. Он уже мысленно подъезжал к Нюрнбергу.

Ребёнку, который никогда не открывал для себя чужих земель, сложно представить, как это чувствуется. Поэтому Влад выдумал игру, чтобы лучше понять, и даже уговорил Мирчу играть вместе. Братья отходили как можно дальше от дома и шли обратно, но делали вид, что никогда раньше не бывали в Сигишоаре, а чтобы стать совсем как путешественники, каждый брал себе ветку, похожую на лошадиную голову, и нёс перед собой, будто ехал верхом.

- Смотри, - начинал игру Влад, - вон за забором пасутся свиньи.

- Вижу, - отвечал Мирча.

- Значит, тут свиней едят, - заключал Влад.

- Да, - соглашался старший братец, с любопытством оглядываясь по сторонам, - а вон там далеко-далеко на поле за деревьями овцы.

- Значит, тут и овец едят, - заключал Влад.

- Хорошо живут, как я погляжу, - продолжал рассуждать Мирча. - И все крыши крыты черепицей. Совсем как в нашем городе.

- Ага, - поддакивал младшенький, а однажды указал пальцем вверх. - Смотри, на крыше железный мальчик с дудочкой, чтоб узнавать, куда ветер веет.

- Ты чего? - одёрнул его старший. - Нашёл, на что глазеть - на мальчика с дудочкой! Надо взрослые вещи примечать, а ты...

- Я могу замечать, что хочу - заявил Влад. - Игра моя. Ведь это я придумал.

- А я в неё играю лучше, - ответил Мирча. - Я знаю, на что отец обратил бы внимание, а на что - нет. Фигурки это не то.

Тем временем братья, миновав деревню, подошли к нижнему городу - отдельному поселению, прилепившемуся к верхнему городу с южной стороны.

- Смотри, - сказал Влад, уже наученный, - повесили кого-то.

Рядом с городом находилось поле для ярмарок и для исполнения наказаний. Там стояла виселица в форме буквы "Т". На одном конце поперечной перекладины болталось нечто, распотрошённое птицами. Другой конец перекладины чаще всего оставался незанятым.

- Вот бы узнать, за что повесили? - спрашивал Мирча, хоть и был осведомлён, ведь перед казнью и за день до неё всегда объявляли по городу.

- Да, вот бы узнать, за что повесили, - повторял Влад. - Надо спросить у короля, когда мы его встретим. Король в городе?

Когда звучал вопрос: "Король в городе?", - наступал важный момент игры. Если Мирча отвечал: "Да, в городе", - это означало, что нужно идти в город и выбрать среди прохожих любого человека, похожего на правителя. Если Мирча отвечал: "Короля в городе нет", - это значило, что путешествие продолжается по деревне, а через некоторое время требовалось снова вернуться туда, где установлена виселица.

Однажды Мирча целых пять раз подряд говорил, что короля в городе нет, и тогда Влад, уставший от такого долгого хождения, попросил:

- Пойдём домой. Надоело за королём гоняться.

Точно так же утомляло маленького Влада долгое отцовское повествование, но здесь он пересиливал себя и всегда нарочно просил начинать рассказ с самого начала, а не с приезда в Нюрнберг. К тому же, на середине рассказа, а точнее на словах "в самом центре этих земель стоял Нюрнберг", малолетний слушатель всегда чувствовал прилив сил, ведь с этих слов начиналась главная часть истории.

- Город Нюрнберг оказался ещё больше, чем Буда, - говорил отец, - но самое примечательное в нём было не это. Приезжаем, а там... из каждого окна свисают ковры и куски яркой материи, на башнях реют флаги, словно жители готовятся к встрече дорогих гостей. Я первым делом спрашиваю: "Здесь ли король Жигмонд?" "Здесь, здесь, - отвечают мне. - Это из-за него город украшен". Я смотрю - что-то готовится. Понаехало знатных витязей из разных земель, да каждый привез с собой латы, боевого коня или даже нескольких, а уж слуг сколько. В любую харчевню загляни - встретишь такого приезжего. Я для себя и своих провожатых еле-еле место нашёл. "А отчего так много витязей? - спрашиваю. - На войну что ли король собирается?" "Нет, не на войну, - отвечают мне. - Ты разве ничего не видел на поле близ города?" А я видел, да не разглядел, как следует. Вроде бы заметил, что часть поля огорожена частоколом, рядом с огороженным местом - длинный помост, а над помостом - навес. Для чего это всё нужно, я тогда не знал.

- Узнал