Хоть озеро было небольшим, всего-то несколько шагов до скальной стены, но глубины порядочной, и Майя обернулась, только, когда доплыла до брызг водопада. Прозрачная вода позволила бы увидеть многое, но, взволнованная, вспененная, она скрывала наготу девушки. Губы Майя плотно сжала от холода, а глаз не спускала с Ри. Хотела ли она, чтобы и он вошел вслед за нею? В водах священного ручья мужчина вместе с женщиной могли омываться лишь пройдя обряд ковари. Рийя сделал неуверенный шаг.

— Стой! — крикнула Майя. — Отвернись и подай мне платье.

Ри поднял одежду, отвернулся и зажмурился для пущей надежности. На щеку село какое-то насекомое, парень попытался согнать его, скривив рот. В носу защекотало от горького запаха пижмы. Ри еле сдержался, подавив напрашивающийся чих. Послышался плеск воды, и ношу из рук забрали.

Еще пара мгновений с оранжевыми пятнами на темном фоне, и за руку потянули. Ри открыл глаза. Майя сидела на траве и отжимала волосы, разноцветные полоски платья кольцами охватывали мокрое тело молодой девушки. Ри положил котомку и примостился рядом.

— Замерзла?

— Угу. — Майя подтянула ноги, обхватила их и, положив голову на колени, скосила лукавый взгляд на Ри.

— А зачем же?..

— Чтобы освежиться. Ты же никому не скажешь, что я искупнулась?

Цнои настороженно относятся к омыванию, считают, что вода ослабляет нити сущих, купания позволены лишь при совершении ритуалов. Рийя нахмурился. Он вдруг подумал о том, что не предупредил отца об отлучке. И Майя смотрела так пристально, словно прощупывая насквозь. Девушка явно поняла, что перебарщивает с вниманием, перевела взгляд на таинственную гладь воды, в которой отражалась и мерцала солнечными бликами зелень, окружившая озеро.

— Как думаешь… — Майя хитро прищурилась. — Мое имя будет звучать рядом с твоим?

Сердце у Ри защемило и почти остановилось, ладошки вспотели, он потер затылок, глубоко и медленно вздохнул, лихорадочно соображая, имеет ли Майя в виду «звучать вообще» в смысле «пройдем ли мы ковари» или «звучать просто»: красиво ли, звучно и что-то подобное. Его вдруг объяло желание укусить себя за плечо, он ясно и отчетливо осознавал, что, если бы получилось, ему стало бы определенно легче, он ясно и отчетливо чувствовал это место — жаждущий укуса бугорок напряженной мышцы. Ри попытался неловко дотянуться — не получилось, и испугался, что Майя могла заметить глупую обреченность на его лице.

— Майя лан Рийя, — мечтательно пропела подруга, и Ри потихоньку выдохнул, нервно почесав переносицу.

— Вам-то, девкам, что, — буркнул Ри, лишь бы говорить о чем-то другом, — ну окунулась с избранником в холодющий родник, ну пошаталась денек связанной лентами и все — получи новое второе имя. А нам всю жизнь ходить с мамкиным.

— Так уж прямо и всю? Соверши подвиг во славу Старых земель или что там у вас, мужичков, положено? И получай «Несокрушимый», «Неуязвимый»…

— Сравнила, — ухмыльнулся Ри.

— Конечно, для этого нужно покинуть Энфис… — Майя многозначительно расправила плечи и потянулась, не поворачиваясь к Ри. — И вроде бы несложно. Взять хотя бы Атаранги — недалеко, и карги там не под запретом… Устроиться учеником кузнеца, например… А мне бы подошла роль помощницы портнихи. Для начала.

— Ты это серьезно? — Ри улыбнулся, и улыбка застряла на оцепеневших губах.

Майя робко пожала плечом, полу-обернулась и обрушила на бедного парня безграничную доверчивость и бездонную истому голубых глаз.

— Мы будем вместе, Ри: ты и я. У нас будут дети… Ты разве этого не хочешь?

Во рту пересохло, Ри выдавил: «Хочу», а мысли о том, почему для этого нужно куда-то бежать, растворялись в искрящейся хлазе глаз Майи. «Как же нечестно» тонуло, «Папа не знает» захлебывалось в «У нас будут дети», «Несокрушимый»…

Майя продолжала топить одно и вытягивать к поверхности другое:

— Я устала от постоянных упреков, Ри: все я не так делаю, не о том думаю. Ну сколько можно? Я боюсь дышать полной грудью, боюсь тебе признаться… В Атаранге нам будет хорошо. Ты очень талантливый и старательный, ты научишься ковать оружие, разящее наповал, а я буду вязать теплые платья — они у меня получаются лучше всего, и… ждать тебя. А на ночь ты будешь рассказывать нашим детям те истории о каргах, которые ты придумываешь. Они восхитительны, Ри — твои истории, они о свободе, о неведомой силе и невероятных способностях.

У Ри закружилась голова. Вроде бы ему не хватало воздуха, дышалось коротко и отрывисто, и в то же время от тяжелой толщи чистоты и прохлады, поглотившей внезапно озеро, земля поплыла, а он наклонился к Майе. Девушка прижала его руку своей ладонью к земле и нежно поцеловала в губы.

Ри вскочил, как ужаленный:

— А идем!

Если они не убегут немедленно, то больше никогда он не решится на подобное.

И они побежали. Через лес — по единственной тропе, ведущей к Атаранги, селению, вытянувшемуся вдоль дороги в Туманном ущелье. Полдня пешего пути. Майя предусмотрительно запаслась едой: рисовые лепешки, вяленая рыба, бурдюк с водой. В котомке также уместилась увесистая деревянная расческа, которую Ри вырезал сам и подарил Майе на празднование третьего гвальда. Ручку украшала резьба в виде двух переплетающихся полу-змеек, символа уходящего детства.

Через лес они неслись галопом, будто их преследовало неотвратимое возмездие за нарушение правил, но позади не отставал только звонкий смех Майи, придававший этой затее легкости и восторга.

Они вырвались на поляну нескошенной травы, заросшую по пояс колючками, а потом снова нырнули в гущу леса. Отдохнуть присели в овраге, у горного ручья, шумно и весело несущего свои прохладные воды по многочисленным каменистым порогам. Беспокойство по поводу возможного преследования почти совсем улетучилось. В него не хотелось верить, как в легенды о Думроке, беспощадном и прожорливом хранителе болота, который бродит по влажным ложбинам с мешком, полным оторванных голов. Свобода от оков сущих казалась такой близкой и желанной.

Майя смотрела на своего спасителя и дышала чуть слышно, боясь спугнуть мгновенье, а Ри аккуратно очищал ее волосы от репьев.

— Ты забиралась когда-нибудь так далеко от дома?

— Я уже сбегала в последнюю Тишину. Но ободрала коленки и вернулась. — Девушка смущенно захихикала. — Да и скучно одной.

— И не побоялась?

— Глупый, это же не Гиз-Годолл! В наших лесах не водятся хищники, способные справится с человеком.

Ри осторожно возразил:

— Отец однажды приносил шкуру волка.

— И как он ее раздобыл? — передразнив серьезность заявления парня, игриво поинтересовалась Майя. Ри даже показалось, что она сомневается в умении папы добывать шкуры зверей, и на короткий миг ему взгрустнулось. Майя не сглупила и, заметив отстраненность спутника, притихла, добавила: — Наверно, от стаи отбился. Я как-то подслушала заходившего к нам странствующего вестника. За ночлег и еду он дарит маме прочные нити и рассказывает шепотом новости. Так вот, волки Гиз-Годолла, наглотавшись каргов, обросли прочной шерстью, которую не пробить стрелой, а капканы разлетаются в труху, когда захлопываются на лапе такого чудовища. Они сплотились в отдельную стаю и выгнали всех оставшихся волков. Они… они выросли до размеров лошади!