угла. К сожалению, со сколом была утрачена и часть текста. Он сделал еще несколько снимков, потом оттиск второй надписи. Теперь нужно было с полчаса подождать, пока оба оттиска высохнут.

В какой-то момент Оскар подумал о том, чтобы отделить голову статуи и забрать ее с собой, но они не прихватили камнерезной пилы, а возвращаться за ней сейчас на той моторке, которая осталась на берегу, было рискованно. Он велит своему человеку наблюдать и, если археологи проявят беспечность и не выставят охрану возле статуи в течение ближайших двух недель, пошлет его сюда с надлежащим снаряжением.

— Кроме того, к тому времени они ее получше очистят, — хмыкнул он. — Сохраняй хладнокровие, Оскар. — И прикурил очередную сигарету.

По истечении необходимого времени он отлепил бумагу от обеих стел и получил идеальные, один к одному, оттиски надписей.

— Вот то, за чем мы приходили. Пошли отсюда, — сказал он своим людям, которые продолжали прочесывать территорию с металлодетектором, и вместе с проводником они отправились обратно к лодке.

3

Глядя на посетительницу поверх письменного стола, Том размышлял: «Кто эта женщина?» Он был заинтригован, чтобы не сказать больше. Учитывая тот факт, что он как раз находился в интенсивном научном поиске местонахождения гробницы Александра Великого, то, что она появилась в его жизни именно сейчас, казалось подозрительным совпадением. На мгновение даже промелькнула мысль: не подстроил ли это кто-то из друзей, чтобы разыграть его? Но по тому, как напряженно смотрела на него мисс Прайс, ожидая реакции на свою невероятную историю о том, что она 2300 лет тому назад очутилась в гробнице Александра Великого, было ясно: она отнюдь не шутит. Работай Том в каком бы то ни было другом месте, совпадение действительно могло показаться неправдоподобным, но из собственного опыта он знал: где-где, а в музее Метрополитен в ходе обычного рабочего дня может случиться все что угодно.

— Не хотите составить мне компанию и выпить чашку кофе в саду на крыше? — спросил он, улыбнувшись ей. — Думаю, глоток свежего воздуха нам обоим не повредит, к тому же там есть скамейка с великолепным видом на парк. Если не возражаете, давайте продолжим разговор там. Кстати, это по пути на мою следующую встречу, а мне до смерти хочется успеть выпить кофе. У нас как раз осталось на это немного времени.

— Хорошо, мистер Карр.

— Пожалуйста, зовите меня просто Томом.

Они вышли из кабинета и отправились через весь музей в сад на крыше. Том взял две чашки кофе, и они устроились на скамье у самого края веранды, выходящей на Центральный парк. Пышная листва на деревьях еще не начала облетать, и парк являл собой сверху красно-желтое море с зелеными островками там, где проглядывали травяные лужайки. Непосредственно перед зданием, чуть правее, виднелась Игла Клеопатры, знаменитый египетский каменный обелиск XV века до новой эры, привезенный в Нью-Йорк в начале двадцатого века и установленный во дворе позади музея.

Солнце пригревало лица. Надев темные очки, Том созерцал этот прекрасный вид, глубоко вдыхая свежий осенний воздух. Потом, отпив глоток кофе и повернувшись к Виктории, сказал:

— Да, вот это история!

Том не знал, как вести себя в подобной ситуации, но ее рассказ действительно заинтересовал его, и он решил, что лучше всего отвечать здраво, сохраняя серьезное выражение лица. В том, что она ему поведала, было, помимо всего прочего, много невозможных с исторической точки зрения подробностей. Можно мягко ей на это указать и таким образом деликатно завершить их встречу.

— Не знаю, что вы ожидаете от меня услышать, но позвольте поделиться с вами кое-какими соображениями. Во-первых, по поводу экспонатов нашей коллекции, которые вы увидели внизу и которые, как вы считаете, фигурировали в вашем видении, — начал он. — Что касается настенных рисунков, то они — из римской виллы в Боскореале, близ Помпей, городе, разрушенном во время извержения вулкана Везувий в семьдесят девятом году до новой эры. Эти рисунки были выполнены непосредственно на стене виллы где-то в середине первого века до новой эры. Так что, как видите, они не могли оказаться в гробнице, относящейся к гораздо — на несколько веков — более раннему времени, тем более в гробнице Александра Великого. К тому же ученые сходятся во мнении, что боскореальские фрески — это копии утраченных эллинских рисунков из какого-то роскошного дворца одного из греческих царей, и заказаны они были художнику спустя годы после смерти Александра. Владелец виллы в Боскореале, вероятно, желал воспроизвести в своем доме эллинистическую царскую роскошь и продемонстрировать свои знания о произведениях искусства былых времен, чтобы поражать гостей. После изучения множества фрагментов погребальной живописи, недавно найденных в Македонии, особенно в Вергине[13], было сделано весьма правдоподобное предположение, что эти росписи могли быть копиями рисунков, украшавших гробницу Александра Великого, и, возможно, вы об этом где-нибудь читали. Но, с моей точки зрения, убедительных доказательств, подтверждающих эту гипотезу, никто не предъявил.

Далее Том перешел к Танцовщице Бейкера.

— Что касается бронзовой статуэтки танцовщицы в маске и покрывалах, то о ней существует множество исследований — начиная с выдающейся статьи 1950 года Дороти Берр Томпсон в «Америкэн джорнал оф аркеолоджи». Да, эту статуэтку действительно связывают с Александрией, городом, где находилась гробница Александра, но вывод основывается главным образом на пусть правдоподобных, но всего лишь стилистических аргументах, а также на словах торговца, продавшего ее мистеру Бейкеру в сороковых годах прошлого века. Эта статуэтка — канонический образец эллинистического искусства, и ее изучали весьма интенсивно. В целом ученые сходятся на том, что натуралистическое изображение человеческой фигуры как стилистическое направление возникло не раньше третьего века до новой эры, существенно позднее смерти Александра Великого. Исходя из современных знаний об искусстве Древней Эллады, нет оснований датировать ее столь ранним сроком, какой предполагаете вы, то есть концом третьей или началом четвертой четверти четвертого века до новой эры, и полагать, что она была сделана еще при жизни Александра.

Том смочил горло глотком кофе и продолжил:

— Тем не менее должен признать, что некоторые из поведанных вами подробностей весьма интересны. Свое видение головы Александра, покоящейся на его кинжале и «Ларце “Илиады”», вы, похоже, почерпнули непосредственно у Плутарха, но его наблюдения над Александром относятся ко временам военных кампаний. При жизни Александр действительно никогда не расставался со своим заветным экземпляром гомеровской «Илиады», принадлежавшей ранее его наставнику Аристотелю. Кинжал — это скорее всего намек на превратности монаршей судьбы. Мне, признаться, он кажется апокрифическим анекдотом — своего рода украшением, такими хорошие античные