“Вы осуждаете его?” — внезапно спросила Заина, пришедшая с кувшином вина из соседних покоев. Одетая в свободное платье из пестрых полосок, она выглядела необыкновенно красивой. Ее глаза были подкрашены и подведены.

“Нисколько. У меня нет такого права. Он мой государь. Он падишах. А падишаха могут судить только боги”.

“Все верно, шехзаде Алий, — согласилась Заина, поднимаясь по ступеням. — Однако Сахиб не только верховный правитель, отвечающий лишь перед богами, он еще и ваш отец. А вы его наследник. Тот, кто когда-нибудь займет этот трон”.

“Отец сам сделал свой выбор много лет назад. И я не стану оспаривать его решение”.

Алий смотрел пристально в глаза Заины. Она показалась ему прекрасной. Его взгляд опустился ниже — и задержался на ее груди. Рука принца замерла на ручке кувшина. Вокруг резко запахло красным виноградом. Заина улыбнулась.

“Зачем же тогда шехзаде прибыл в столицу? Я слышала жизнь в южных землях полна ярких красок и приятных звуков”.

Алий одернул руку.

“Яркая и красочная жизнь в южных землях любит звонкую монету, — принц решил спуститься и продолжить разговор у подножия лестницы ведущей к трону. — Но почему-то отец позабыл про меня и за два последних месяца не прислал мне ровным счетом ничего. Я могу понять его заботы. Однако это невыносимо, сидеть и ждать. А ждать наследнику престола не подобает. Вот я и прибыл сам”.

“Но ведь почтенный принц знает, что война на севере с воздушными пиратами и лордом неба отбирает много сил и средств”.

Заина последовала за ним.

Алий улыбнулся: “Для служанки падишаха ты слишком умна и осведомлена”.

“Не служанки, а советника, — Заина из кувшина наполнила бокал, стоявший на столе и протянула Алию. — Почтенный принц забыл об этом?”.

Принц молча взял у нее бокал. Кроваво-красная струя вина полилась в рот. Алий взялся было за кувшин, но остановился. Какое-то время он глядел в пол, и по его губам скользнула бледная улыбка. Потом он поднял взгляд на собеседницу.

“Мне нет дела до этой войны. До отцовых обид, и до той злобы, что испытывает вожак пиратов. Я хочу быть на вершине и наслаждаться жизнью. А тот, кто хочет драться и умирать, пусть бьётся у черных скал на краю земли”.

“Я вас прекрасно понимаю, шехзаде Алий. Война — это реки крови, страдания и гибель тысяч людей. Столько ежедневных усилий ради непонятных целей. Не все от начала времен охотились за славою и властью. Умереть, сражаясь — это величайшее счастье для глупцов. Истинное счастье жить и наслаждаться жизнью. Женщины, вино и песни — вот настоящий смысл жизни. Я могу вам многое подсказать, кто и как стоит между вами и вашей целью”.

“Это правда, твоя проницательность делает тебе честь, Заина. Но меня это настораживает. Разве я должен доверять тебе?”

“Мы во дворце падишаха Кимрады. Здесь никто и никому не доверяет. Но я точно могу сказать, что сокровищницы полны золота и драгоценных камней. Но они опечатаны и ключ спрятан”.

“Кем и где?”

“Кем, это я не могу пока сказать. Я должна быть уверена, что могу вам доверять, как и вы мне. Цена секретов в Кимраде — жизнь. А вот где, этого я не знаю. Но мы можем это выяснить вместе, если объединим наши усилия. Вы могли бы стать королем юга и наслаждаться жизнью вдали от битв и разрушений”.

“Да. Я бы поставил свой дворец на высоком мысе, на южной оконечности нашего материка. Там, где два океана сходятся вместе. Какие бы празднества там были. Пиры до самого утра”.

“Я готова сделать это для вас, мой принц, мой король. Исполнить вашу мечту”.

Глава 10. Старая Кимрада

Поздним вечером в порт Старой Кимрады вошел флот потрепанных кораблей под грязно-серыми парусами. Прежняя столица располагалась совсем недалеко от новой. Здесь не было глубокого каньона с бурной рекой на дне. Зато имелись камни. Меж них витиеватые дороги, усыпанные песком. Дома в городе пришли в упадок. Однако в центре, на возвышении сохранились еще остатки высоких, величественных зданий.

Потрепанные в боях корабли спустились в старый порт, практически к самой земле. Спустившихся по сходням воинов никто не встречал. Среди них особо выделялся высокий воин. Худощавый, молодой мужчина с обветренным вытянутым лицом осмотрел пристань. Его уставшие черные глаза будто бы что-то искали.

“Да. Не такой встречи мы ожидали”, — сухо и мрачно вымолвил он.

Наконец незнакомец нашел что искал. Обойдя несколько из уцелевших домов, он вошел в одно из зданий, которое оказалось полуразрушенной большой церковью. Внутри еще сохранились какие-то фрески с изображением божества — женщины в короне с двумя драконами по бокам. Кажется, богиня была молодая и красивая.

“Боги забытого Мериаречья, — произнес незнакомец. — Где вы сейчас?”

Воин дернул за веревку колокола. Ответом ему был далекий звон.

“Ну вот, так-то лучше, — удовлетворенно произнес он. — Идемте в замок”.

Воины в тяжелых кольчугах двинулись за ним следом. Сначала они шли по улице, потом свернули в какой-то переулок. Здесь не было ни души, и воины остановились перед лестницей в сто ступеней. Над ними поднимался шпиль сторожевой башни. По широким каменным ступеням они взошли на замковый двор, и через некоторое время остановились у входа в небольшую деревянную пристройку. Здесь из разбитых окон тянуло какой-то сыростью и плесенью. На полу лежал толстый слой пыли. У стены горела слабая масляная лампа с фитилем из конопляной веревки, подрагивавшим от сквозняка. Справа и слева у стены стояли обитые железом сундуки, а в углу громоздилась груда оружия. Из пристройки навстречу гостям вышел старый человек в белой хламиде. Его круглая лысина блестела в тусклом свете лампы.

“Прошу вас, проходите в зал, — пробормотал он. — Там намного чище и светлее”.

Голос у него был тихий и спокойный, но говорил он неестественно, растягивая слова. Воины вошли внутрь. В зале было три окна, перед которыми на грубо сколоченном столе были расставлены серебряные кубки и блюда с копченой рыбой, ветчиной и мясом. Старый человек сел за стол напротив гостей. Воины ели молча, с жадностью, глядя каждый в свою тарелку. И только их предводитель вкушал пищу неторопливо, по чуть-чуть. Усталые, изможденные походом, им было не до веселых разговоров за едой. Наверно, их мысли были заняты тревожными вопросами. Но никто из них не произнес ни слова. Наконец один из воинов решился сказать: