На следующий день Долонтер увидел в социальной сети уведомление:

"Пользователь Старик пригласил вас в беседу «Лучшая в мире команда»"

– Ох, нет, только не это, – прошептал Долонтер.

В беседе действительно были все участники команды. Страницы Чайки и Старика Долонтера не интересовали, они уже давно были у него в друзьях, а вот двух новых знакомых нужно было немедленно проверить.

Первая – девушка. Страница Дакоты была типичной для всех девушек – куча информации о себе, много фотографий, в основном, где она с машинами или с трофеями, что свидетельствовало о том, что её вчерашняя история не была выдумкой. Да Долонтер в этом не сомневался, зачем ей врать. На фотографиях была весёлая улыбчивая девушка с длинными чёрными волосами, Дакота на фотографиях ничем не отличалась от Дакоты, с которой он встречался вчера.

Хорошо, с ней все понятно. Следующий – блондин с дивана. Однако, Долонтера постигло небольшое разочарование – на странице у нового приятеля не было ничего интересного. Информация о себе не заполнена, ни одной записи на стене, а на аватарке, вместо собственной фотографии, стояла картинка с волком. Как банально. "Это только подтверждает, что он позёр" – подумал Долонтер и закрыл вкладку.

Остался только диалог, и Долонтер подумал, что неплохо было бы что-то написать для приветствия, это была бы ещё одна попытка сближения. Если вдруг не получится, то он хотя бы знал, что сделал всё, что мог.

Он сидел минут пять, потом десять, время тянулось, а он всё ещё не находил, что написать. Может быть простое банальное «привет»? Ну и что на это ответят? Тоже «привет»? Нет, разговор снова зайдёт в тупик. Тогда «как дела?». Ну, и все напишут «хорошо» или «нормально», и снова будет не о чем писать. Может быть тогда что-то вроде «отлично вчера посидели»? Ну уж нет, это обычно парни пишут девушкам после свидания, а у них вчера было явно не свидание. Посидев ещё немного, Долонтер так ничего и не написал, закрыл вкладку, заблокировал кейс-карту. Нет, сегодня он точно не будет предпринимать шаги для примирения, не тот день.

Тогда Долонтер решил пойти на кухню, где хлопотала над утренним кофе мама. Рано или поздно пришлось бы сказать ей о том, что затевает её сын.

– Привет мам, – добродушно начал Долонтер, – отличный денёк, не так ли?

– Кажется, у кого-то хорошее настроение, – ответила мама.

– Слушай, я хотел у тебя спросить, что ты помнишь о К.В.Е.С.Т.е?

– К.В.Е.С.Т.е? Это тот самый турнир, который все так любили в своё время? Знаю ещё, что Старик участвовал в нём когда-то. Вроде, ему понравилось. Недавно видела по головизору, что его возрождают.

– Да возрождают, так, что ты об этом думаешь. – Если не сразу к делу, то как же ещё?

– Да что я могу думать об этом, возрождают и возрождают. Удачи им.

– Просто… Старик он… Вроде как… Приглашает меня участвовать с ним. – С запинками произнес Долонтер, стараясь тщательно подбирать слова.

– Что? Он будет участвовать? – Удивлённо спросила мама. – Разве можно повторно участвовать?

– Ага! – У Долонтера уже был готовый ответ. – На этот раз правила новые и они обязывают, чтобы в каждой команде было по человеку, который уже участвовал в турнире.

– А, правда, как интересно. – Кажется, искренне обрадовалась мама, вынимая кофе из кофе-машины. – Тебе двойной или тройной?

– Сегодня пусть будет двойной. Ну, так что?

– Что, что? Ты ждёшь моего разрешения? – Удивилась мама, накрывая на стол. – Кажется, последнее время ты разрешения у меня не спрашивал.

– Да, но на этот раз я хочу, чтобы ты дала свой совет, потому что я, вроде как, в сомнениях. – Долонтер взял свой кофе и сделал глоток. Нет, нужно всё-таки было просить тройной.

– Знаешь, – протянула мама. – Я думаю, нет ничего плохого в том, что ты хочешь участвовать, разгонишь мысли, приведёшь себя в порядок, отвлечёшься. Только уладь дела на работе.

Мама Долонтера всегда была прямолинейна, но строгостью не отличалась. Она воспитывала сына одна и старалась давать ему самое лучшее, в том числе окружать его любовью. Она была женщиной старой закалки и твёрдо верила, что если ребёнок растёт без одного из родителей, то из такого ребёнка ничего хорошего не получится. Теперь ей приходилось заставлять себя думать, что с их семьёй будет исключение.

Маленький Долонтер рос без папы, поэтому сам учился делать мужскую работу по дому, и всячески помогать маме. На робо-помощников денег не хватало, поэтому мама часто приговаривала о том, что настоящие мужчины должны делать то и это, обладать такими-то качествами и умениями. А в конце всегда добавляла «я не могу показать тебе на примере, но зато могу рассказать. Кто знает, может быть, когда-нибудь ты станешь для кого-то идеальным». В общем, во всем её воспитании чувствовалась нехватка мужской поддержки. Или, хотя бы, робо-поддержки.

Мать и сын всегда много разговаривали, и Долонтер рассказывал о себе всё в мельчайших подробностях, вплоть до того, каким образом ему удалось получить хорошие баллы за занятие.

Но потом что-то произошло. Какой-то переломный момент, может, Долонтер превратился из милого ребёнка в неуправляемого подростка? Начались капризы, истерики, недовольства, вызовы в академию. Даже после того, как образование стало полностью дистанционным, мама Долонтера не одобрила эту систему. Намного лучше ходить в академию вместе с другими детьми и социализироваться. Вряд ли маленькому Долонтеру хватило бы усидчивости учиться дома, пока мама на работе. Да и как раз в том районе, где они жили была хорошая академия, где можно было бы получить общие знания.

Конечно, через пару лет заскоки Долонтера прекратились, но с тех пор мама и сын так и не вернулись к прежним отношениям. Между ними встала невидимая стена, и теперь уже они словно жили каждый для себя. Конечно же, они по-прежнему говорили, и мама давала много дельных советов, почти никогда ничего не запрещала (кроме, разве что, пирсингов и татуировок), а самое главное не лезла в душу. Долонтера всё устраивало, но, при этом, сам он понимал, что делает что-то неправильно. А как иначе, если со всех сторон то и дело слышит о том, что пора поумнеть, повзрослеть и тому подобное. Долонтер понимал, но не знал, как это исправить. Он, вроде, и так все усилия прилагал – учился, работал, зарабатывал… Но словно чего-то другого ждали от него окружающие.