Миша собирал большие пазлы, играл в компьютерные игры. Не был зарегистрирован в социальных сетях. На работе про него говорили, что он немного дикарь. А Миша и не собирался спорить. Он отделился от общества, даже не особо вдумывался, что могут о нем подумать. Он создал свой мир, причем настолько гармоничным и уютный и, что в нем не имелось места для разной чепухи в виде того, кто и как его может оценить. Все, что нужно, у него было и даже больше.

Настя, где бы ни находилась, ощущала присутствие матери. Ее голос стучал в голове, что-то бубнил, критиковал нервным тоном. Но в лесу она слышала его все тише и тише, пока он совсем не исчез. Даже вспоминая себя маленькой, она всегда помнила строгий взгляд матери. Как же сильно Настя хотела от нее отвязаться! Но этому желанию сопутствовал страх, что без нее она с жизнью справляться не сумеет. Настя в это верила и очень злилась на себя за несамостоятельность, зависимость и неумение справляться с проблемами одной.

Максим рос в многодетной семье. Он был старшим. Два года он радовался тому, что вся любовь родителей достается лишь ему. Потом родился брат, а за ним и две сестренки. Что бы ни случилось, отвечал за всех Максим. Так он и привык жить, все время держа под контролем ситуацию, не расслабляясь ни на минуту. Дома он содержал большую семью, а еще постоянно одалживал деньги младшему непутевому брату. Мать все время просила ему помогать. Кто же знал, что это никогда не закончится? Младшие сестры часто звали к себе Максима, чтобы он что-то починил, привинтил, привез стройматериалы. Их мужей Максим называл белоручками. Собственно, так и было.

Стоило ему закрыть глаза, как один за другим всплывали родственники с просьбами и требованиями. Купи! Привези! Помоги! Разберись! Позвони и узнай! Почему не сделал? Когда привезешь! Нам это не надо, я другое просил! Сделай в лучшем виде, деньги потом отдам! Одолжи!

Удивительно, что он всегда держался на связи, всегда рядом, но никто ни разу толком искренне не спросил, как он, нужна ли ему помощь, поддержка, душевный разговор.

Максим шел, неся тяжелый рюкзак за спиной. Шаг – и забыл жену, второй – тещу, третий – брата, шаг за шагом он удалил всех людей из мыслей на время похода. Пусть буду только я один, решил он. И ему тут же стало легко.

Глава 15

Человек может дать детям все: крышу над головой, накормить, одеть, приобрести всевозможные игрушки, научить читать и писать. Медведица дает главное – защиту и учит жить самостоятельно. Она следит за тем, чтобы медвежата учились добывать пищу, которой вокруг много: это и корешки, и личинки, и стебельки, и ягоды, и все остальное. Она всегда рядом три года, а потом повзрослевшие медведи начинают жить сами по себе.

У малышей есть реакция следования. Это один из главных механизмов, который связывает детеныша с матерью. Медвежонок идет за медведицей, стараясь держаться как можно ближе к ней. Как только медвежонок отстает, он сразу же начинает сильно нервничать и старается ускориться, чтобы догнать маму.

Медведица умеет издавать особенный звук, которым призывает к себе медвежат, некий позывной сигнал. Если детеныши увлекаются поеданием вкусной малины, а медведица слышит приближающиеся шаги, она обязательно постарается уйти с малышами, чтобы избежать любой опасности для них.

Сами малыши опасностей пока не понимают. Их пугают резкие звуки, но они прежде всего ориентируются на реакцию мамы. Если она спокойна, можно играть и есть дальше, если встревожена медведица, то и малыши чувствуют беспокойство.

Еще неделю назад наш медвежонок шел расслабленно, легко, не заботясь ни о чем. В то время как мать каждую секунду ожидала удара со всех сторон. Это ощущение обострилось из-за детеныша.

В отличие от человеческого мира, отцы не принимают никакого участия в воспитании малышей. Так что вся забота о детях лежала на медведице. Более того, весной ей пришлось не раз защищать медвежат от их отца, собиравшегося полакомиться «готовой едой», которую не надо искать или охотиться. Медведицы – хорошие матери.

Но среди людей не всех матерей можно назвать нормальными, адекватными, любящими. Гриша часто думал о своей матери, хотя и не хотел. Воспоминания о ней периодически всплывали в голове, и ему приходилось погружаться в пучину неприятных подробностей детства.

Он привык расти в шуме. В доме по привычке всегда оставлял включенный телевизор, Грише так было комфортнее. Без искусственного шума стены квартиры давили на него со всех сторон. С ранних лет Грише приходилось жить с разными собутыльниками матери, которые днем не работали. Но и вечером тоже не становилось тихо. Отсутствовало личное пространство в квартире. Но Гриша и не любил сидеть дома. В теплую погоду он предпочитал ходить, бродить, пока не устанет.

Подобие материнской любви мальчик получал от учительницы в начальной школе. Она была очень доброй, и Гриша мечтал, чтобы Екатерина Викторовна усыновила его, хотя знал, что это невозможно. Он плохо учился, но она не ругала его, а давала еще задания полегче, чтобы он лучше освоил материал. Ее поддержка очень много для него значила. Впервые он почувствовал себя хорошим, добрым, достойным внимания.

В средней школе он был слабым учеником, и его невзлюбили учителя. Если в начальной школе учительница прекрасно знала непростые семейные обстоятельства Гриши, то с пятого до одиннадцатого класса никому до него не было дела. Учиться он не любил, поэтому на уроках чувствовал невыносимую скуку, вот он и отвлекал то одного, то другого одноклассника. Учителя делали замечания, кричали, сравнивали не в его пользу с другими школьниками. Он был типичным двоечником, сидящим за последней партой, на которого все давно уже махнули рукой.

Гриша ненавидел учителей за то, что его не любили. Учиться лучше он никак не мог, упустил базу. Да он и сам чувствовал себя глупее многих, стыдился своей неспособности быстро схватывать материал. С каждым годом учиться становилось все сложнее и сложнее, смысла стараться – все меньше. К тому же, никто его не подгонял, никому не нужна была его хорошая успеваемость. О своем будущем он не задумывался – боялся, предпочитая решить это вопрос как-нибудь потом. Зато у него имелась сила, внушающая страх. За ним шли, его боялись, уважали, хотя и не хотели близко дружить.

Еще в старшей