— Роман Викторович, ну вот хотя бы Нилостолбенская пустынь — красота неописуемая, вот уж где всегда присутствует сам Дух Святый…

— Нет!.. — Что-то внутри Смысловского содрогнулось с такой силой, что он упал на колени и его стошнило…

— Вот те раз… Чё с тобой?

— Ничего… Никаких монастырей и намоленных мест! Только славянское… — Олег всмотрелся в черные глаза собеседника, что-то в них не понравилось, и вообще нужно сказать, что душа не лежала к общению с этим приезжим, который то ли не мог, то ли не хотел объяснить, зачем все это ему нужно было. «Надо бы «лесным братьям — хранителям» сообщить, а то, как бы чего не вышло!» — мысль эта свербела с самой первой минуты еще дневной встречи с новеньким, но что-то не пускало, и что именно он прекрасно понимал. Очень хотелось подзаработать, а эта обращение к «отшельникам», скорее всего, лишит его этой возможности: «Ладно, ночью пошлю весточку, получу ответ к утру — все-таки долг важнее личной выгоды».

Никто не помнит откуда взялись эти несколько человек, которых мало кто видел — охотники, егеря, иногда живущие в самой глуши. Кто что о них говорил, но ничего конкретного не знал никто. Если появлялись проблемы, кто-то пропадал или терялся из местных жителей, какой-то настигал катаклизм, наводнение после затяжного ливня или снегопад, прерывавшие пути сообщения с дальними деревнями, где еще оставались жить старики, всегда появлялись один или несколько бородатых сильных неулыбчивых людей либо пешком, некоторые на вездеходах, выезжая из тех мест, где ничего не было, помогали и исчезали обратно. Всегда с ними были какие-то загадочные звери, в основном дикие, понимающие их с полуслова, как-то по-особенному разумные и мудрые. Никто не знал, на что и где они жили, но на них всегда рассчитывали.

Кто-то раз посмеялся, что Бетманы со всей земли слетелись к нам. Его поправили: «Нет, ты не прав, нам этого дерьма не нужно, у нас Ангелы!» — и в это все верили, да и как в это было не поверить, когда и обидеть слабого или кого-то из местных, каким — нибудь заезжим не давали. Местные вообще не любили чужаков — Олег не обманывал. Желающим поважничать быстро указывали их место, чаще изгоняли, не понимающих, что их не хотят терпеть на земле, убеждали быстро и безапелляционно. Как говорили старожилы: «Еще с незапамятных времен неудовольствие народное выражалось снопами молний, бьющих с неба сразу десятками, буквально по площадям, как залпы минометов, уничтожая имущество чужих, но, никогда не трогая дома сынов и дочерей этой земли»…

Олег, всмотревшись прямо в глаза Романа, понял, что интерес этого человека далеко не праздный, почувствовал сильную напряженность, и какую-то недобрую энергетику, исходящую от пришельца:

— Ну нет, так нет… Я на всякий случай… Так…, скажу тебе: есть одно место, «песчаный колодец»… — можно сказать — все, что осталось от церквушки…, она сквозь землю ушла.

— Церкви не интересуют…

— Ты дослушай, потом скажешь… Большевики хотели ее взорвать на утро, и вот за час, она раз…, и исчезла!.. А была она построена на пригорке, говорят на этом месте раньше капище было и идол стоял — но то совсем давно было, еще в первом тысячелетии… И вот там яма есть…, в ней песок на дне, сколько не вычерпывай его, глубже не становится, хотя я лично ни одного не видел, кто смог приблизиться на такое расстояние…, и воды никогда там не бывает, даже в ливень — всегда песок сукой и чуть теплый, даже снег по зиме тает… — вот откуда это знают, то же не знаю…

— Проехать туда можно?

— Можно, но к самому колодцу только пешком… Для кого спасительное, а для кого и гиблое место. Какие-то новомодные язычники туда поперлись…

— Нашли?

— Что?

— Ну что искали?

— А кто их знает…

— Как это?

— Да до сих пор где их носит, а вещи вон, у меня дома лежат. Уж два года лежат…

— Вот туда в первую очередь!

— Так там же храм был… — Олег с ехидцей поддернул, но с серьезным выражением лица.

— К черту хр…

— Ну ты не больно то чертыхайся… Земелька то наша православная и не терпит ни ворогов, ни басурман, ни идолов… Ты вот мне так и не сказал, зачем тебе это!

— Тебе деньги нужны?…

— А и за деньги сдохнуть не хочется… Знаешь, а иди-ка ты сам!.. — Олег собрал бумаги, фотоснимки, карты и собрался было уже уезжать, как Смыслов-ский взмолился:

— Прошу тебя, одна надежда на это, мать скоро упокоится, и вот просила ее привезти сюда, какой-то древнерусский обряд провести… Не знаю зачем, не спрашивай… Только последняя это надежда…

— Ннн-дааа… Обряд говоришь? И что за обряд?

— Да ничего особенного, костер развести, да спалить в нем, пару каких-то безделушек.

— Хорошо, по местам я тебя проведу, а вот обряд… — это ты уж сам. Не нравится мне это все…

— Я отблагодарю, хорошо отблагодарю, я богатый…

— Да не в деньгах счастье — прощение у Бога-то не выкупишь… Завтра на ярмарку приходи, купишь, что нужно, а то в костюме то будет не очень удобно в лесу…, перекусим, да двинем. Деньги сразу захвати, оставим тетке Мане, а то неровен час сгинешь в топях, и не заплатишь… Хе хе хе — шучу!..

* * *

Ярмарка была в самом разгаре, современные купцы и купчишки съехались со всех сторон света, заняв всю площадь имени Ленина, окружив и сам его памятник, как принято с протянутой рукой. Про него старушки говорили, мол, как часовенку то позади него восстановили, так и прогнулся Ильич в спине, будто пинка получил. Ее в позапрошлом веке поставили в честь Александра Второго Освободителя, в благодарность за освобождения от «крепостного права», он то точно освободил, а пришел этот черт лысый, и внука Освободителя убил, и земельку отобрал, а сколько народу то погубил! Удивляются старожилы, как это тот, кто все церкви да соборы порушил, до сих пор на площади стоит, но зла на него никто не держит — пущай стоит. Ребятишки на новый год раз нарядили его в деда мороза, правда вышел скоморох в красной тюбетейке — только таз, выкрашенный в красный цвет на голову налез, больше ничего не подошло, так весь Демянск искал тех, кто посмел, так и не нашли, хотя каждый знал кто именно.

На ярмарке, были и предметы местных промыслов: кузнецы, столяры, гончары, войлочники, даже льняная ткань и стекло. Продуктовые рядки с настоящими, а не замешанными