– Проходите, Антон Максимович вас ожидает, – пригласила секретарь, распахивая перед Леной дверь и отходя чуть в сторону.

– И пусть Аня сварит нам кофе, – раздалось из глубины кабинета.

– Аня сегодня отдыхает, Антон Максимович.

– Да… совсем забыл. Тогда сварите сами, Надежда Климовна.

На лице Надежды Климовны отразилась вся скорбь, на которую та была способна – судя по всему, она считала обязанность варить и подавать кофе шефу и его посетителям унижающей ее достоинство.

Лена вошла в кабинет и остолбенела. Во всю стену справа от двери был установлен аквариум, в котором плавали неизвестные ей рыбы.

– Нравятся? – с гордостью отца, представляющего гостям сына-вундеркинда, спросил владелец кабинета.

– Не сочтите за грубость, но нет. Не вижу ничего красивого.

– А зря. Вы на челюсти посмотрите.

Лена шагнула ближе – у рыбок были странные, чуть выдающиеся вперед челюсти, оснащенные клиновидными зубами.

– Это что же, пираньи? – удивилась она, никогда прежде не слышавшая о том, что этих хищных рыб содержат в аквариумах.

– Да! – подтвердил Гаврилов. – Эти считаются, кстати, самыми красивыми. Это краснобрюхие пираньи, они водятся в Амазонке. К тому же полагают, что они наиболее свирепые из всех. Знаете, как переводится слово «пиранья» с одного из южноамериканских диалектов? Зубастый демон.

– Впечатляюще… только… как-то странно в офисе держать… – пробормотала Лена.

– Это что-то вроде талисмана. И потом, согласитесь, всегда хорошо иметь перед глазами напоминание о том, что в этом мире, как в дикой природе – всегда найдется кто-то, пусть даже уступающий тебе в габаритах, кто может в любую секунду обглодать тебя до костей.

Лена пожала плечами:

– Как-то не думала об этом. Если позволите, я бы хотела вернуться к теме своего визита. Меня зовут Елена Денисовна Крошина, я старший следователь. – Она снова развернула удостоверение и показала Гаврилову. – Могу я задать вам несколько вопросов, касающихся вашего помощника референта?

– Ани? – удивился Гаврилов, отодвигая для Лены стул. – А в чем дело?

– Она была знакома с человеком, чье убийство я сейчас расследую. Мне бы хотелось узнать об Анне побольше.

– А почему вы решили, что я настолько близко общаюсь с ней? – Гаврилов уселся в большое кресло, обтянутое темно-вишневой кожей, и развернулся так, чтобы хорошо видеть сидевшую за столом Лену.

– Антон Максимович, давайте избавим друг друга от ненужной траты времени. Вряд ли такой человек, как вы, будет брать с собой на деловые ужины девушку, о которой совершенно ничего не знает, правда?

Гаврилов вздернул правую бровь:

– Оперативно стала работать полиция. Ну, допустим. И что вы хотите знать об Ане?

– Все, что вы сочтете нужным рассказать. А я после задам вопросы, если они появятся, – так пойдет?

Гаврилов задумался на секунду, потер пальцем переносицу:

– Знаете, Елена Денисовна, мне кажется, что подозревать Аню…

– А я не сказала, что подозреваю ее. Я сказала, что она была знакома с убитым, мы отрабатываем круг его общения, и Анна Веткина в него входит, потому мне пригодится любая информация о ней. Скажите, она никогда не упоминала некого Николя Паретти?

– Паретти? – нахмурился Гаврилов. – Погодите… это тот итальянец, что приехал в наш город, чтобы по заповеднику пошататься и о русской культуре узнать побольше?

– То есть Анна о нем упоминала?

– Конечно. Отпросилась на целый день, я тогда еще подумал – ну на кой черт итальянцу наша глушь, чтобы культуру изучать? Логичнее Москва, Санкт-Петербург.

– Анна не говорила, откуда его знает?

– На сайте каком-то познакомилась. А он оказался какой-то ненормальный, захотел приехать. Я думаю, что никакие театры и заповедники тут ни при чем. – Гаврилов достал из ящика стола пачку сигарет и вопросительно посмотрел на Лену.

– Закуривайте, мне дым не мешает.

– А вы?

– Спасибо, я не курю. Так как по-вашему, зачем Паретти на самом деле приехал?

– Мне кажется, он на Аньку запал. А что? Она вполне во вкусе горячих парней с юга – блондинка, маленькая, глупенькая.

– Глупенькая? И это не помешало вам взять ее на работу?

– Ой, перестаньте, Елена Денисовна, – чуть скривился Гаврилов. – Вы же понимаете, в чем заключается ее работа, там высокий уровень интеллекта не требуется, достаточно смазливого лица и умения кофе сварить. Вот Надежда Климовна – работник, а Анька так, приятное украшение. Так что в байки этого итальянца о русской природе и культуре я лично не поверил. А кстати… почему мы обсуждаем Паретти? Это что же… его убили? – вдруг спросил Гаврилов, и лицо его чуть изменило выражение.

– Да.

– И Анька… погодите, но вы ведь сказали, что ее не подозреваете?

– Именно так. Но мне необходимо отработать всех, с кем Паретти встречался в нашем городе, а Анна провела с ним больше всего времени.

Гаврилов погасил сигарету, поерзал в кресле и решительно заявил, глядя на Лену в упор:

– Нет. Аня не могла быть причастна к убийству. Она не такой человек, понимаете?

– А каким должен быть человек, причастный к убийству, Антон Максимович? Я вот всякий раз удивляюсь, когда сталкиваюсь – почти про любого убийцу можно сказать «а ведь такой хороший с виду человек, тихий, спокойный, мухи не обидит». Теория Ломброзо не всегда работает, к сожалению, – сказала Лена, постукивая кончиком ручки по обложке ежедневника, в котором не сделала еще ни единой записи за сегодняшний день.

– Нет, вы не понимаете… Аня… она же сирота, у нее с двенадцати лет ни отца, ни матери. Она в детдоме воспитывалась. Только представьте – каково это, из нормальной семьи, устроенного быта и благополучной жизни оказаться вдруг среди тех, кто отродясь своих родителей не видел? – По лицу Гаврилова пробежала тень, и Лене показалось, что он говорит искренне и сопереживает трудному детству Анны тоже не напоказ, а изнутри, из сердца. – Она там буквально выживала – можете ведь представить, как подростки жестоки и как накидываются всей стаей на того, кто уязвимее? А Аня была уязвима – из любимой дочери превратиться в никому не нужную сироту. Удивительно, как при таком раскладе она не озлобилась, не нахваталась всякого. У нее ведь даже привычек вредных нет, можете себе такое представить? Не курит, спиртное не больше бокала, занимается спортом.

– Каким?

– Ножевым боем, – тут же ответил Гаврилов. – Да, не очень женский спорт, согласен, но почему бы и нет?

– Она вам сама об этом рассказала?

– Я даже был с ней на тренировке пару раз.

– Скажите, Антон Максимович, ведь у вас более близкие отношения с Анной, нежели могли бы быть между руководителем и наемным работником? – спросила Лена, настроившись услышать бурное опровержение своих подозрений, однако Гаврилов отпираться не стал: