– Да.

– Там зазубрины на лезвии, – подал голос Миша. – При выдергивании лезвия из нанесенной раны остается не ровный край, а как бы рваный.

– Да, вы говорили в прошлый раз, я помню. Андрей Александрович, надо бы поискать, где у нас торгуют подобными вещами, – повернулась она к Паровозникову.

– Я тогда поехал, – отозвался Андрей. – И примерно с месяц меня не дергать.

– Почему это?

– Да потому это. Интернет – слышала такое слово? Наверняка такие вещи покупаются именно там. В оружейном магазине нужно паспорт показать, документики разные – разрешение, например. Сама подумай – кто вменяемый будет это делать?

– Но ведь необязательно оружие приобретается для совершения убийства, правда? Могли купить для подарка.

– Боевой-то нож? Говорю ведь – все, у чего длина лезвия более девяноста миллиметров и есть еще ряд признаков, считается холодным оружием и требует наличия разрешения. Такие ножи сертификацию проходят в экспертно-криминалистическом центре, не знала? Там дается заключение эксперта и сертификат на партию или конкретное изделие. – Андрей вынул сигареты. – Так что вряд ли, гражданка начальница, мои походы в оружейные магазины что-то нам дадут.

– А вы все равно попробуйте, – настойчиво сказала Лена, сделав упор на официальное «вы», чтобы Паровозников прекратил пререкаться.

Тот шутливо козырнул:

– Слушаюсь. Закончим здесь – поеду.

– В городе всего два официальных оружейных магазина, не перетрудишься.

– А хочешь, скажу, сколько нелегальных лавок?

– Не хочу. Просто отработай – и все.

– Примерно хоть что ищем-то?

– Миша, расскажите Андрею Александровичу то, что говорили мне в прошлый раз, – попросила Лена, направляясь к трупу.

Пока Паровозников записывал в блокнот характеристики предполагаемого орудия убийства, Лена внимательно осмотрела обгоревшее тело – оно выглядело почти так же, как два предыдущих, и раны на груди были похожи. Следы волочения были видны отчетливо – настоящая дорога, видимо, труп оказался тяжелым для убийцы.

– Или их было несколько, – сказал Николаев.

– Я вслух, что ли?

– Бывает, – усмехнулся эксперт. – Но скорее всего убийца был не один. Раны нанесены разными руками и с разной силой – видите, вот эта, например, глубокая, а правее – почти поверхностная? И угол удара другой, как будто человек, ее наносивший, ниже ростом, чем тот, кто нанес первую.

– А на предыдущих двух трупах было так же?

– На теле итальянца нет, а вот на том, что в баке у торгового центра – да, так же. Отчет я написал.

– А как вы думаете, какой из трупов был первым?

– Итальянец, тут даже сомнений быть не может.

– А вот чисто теоретически… женщина могла нанести такой удар? – почему-то вспомнив свой спор с Андреем, спросила Лена, но эксперт покачал головой:

– Не думаю. Удар довольно сильный. Женщина должна быть в ярости, чтобы так ударить.

– Погодите, – вмешался писавший протокол Крашенинников, – а не могут быть эти трупы попыткой спрятать убийство?

– Замаскировать одно убийство еще двумя? Оригинально, – фыркнул Паровозников, но Лена уцепилась:

– Нет, постойте… это вполне себе версия. Женщина – ну, опять же теоретически, если брать во внимание состояние аффекта, могла убить итальянца. А кто-то теперь помогает ей замаскировать его убийство под серию.

– Тогда у тебя только одна подозреваемая – Веткина, – сразу понял ход ее мыслей Андрей. – И все сходится – она знала Паретти, проводила с ним время, он, кстати, вполне мог к ней приставать – почему нет? Она занимается ножевым боем…

– И носит в сумке нож китайского спецназовца! – перебила Лена. – Ты фантазию-то поумерь все-таки. Хотя версия рабочая, надо вызвать ее еще раз и расспросить на эту тему.

– Нет, серьезно, Елена Денисовна, – снова встрял Крашенинников, – а ведь вполне могло так и быть – Веткина в припадке чего-то там убила Паретти, а кто-то решил помочь ей избавиться от тела и заодно направить нас в другую сторону – искать серийника.

– На трупе Паретти обнаружен телефон, а на двух других – ничего, – задумчиво протянула Лена. – В принципе, может, вы и правы… Там не было времени думать и зачищать следы, а два последующих убийства продумывались, потому следов минимум. Надо бы еще навестить эти клубы ножевого боя, посмотреть, что там и как.

– Ну, тебя же стажер Алексея Никитича приглашал, как я слышал, – фыркнул Паровозников, – вот, и прогулялась бы сама.

– А я и прогуляюсь, – согласно кивнула Крошина, – хотя бы просто присмотрюсь, с чем это едят, а потом уж в тот клуб, куда Веткина ходит, загляну.

– А вот Веткину лучше оставь мне.

– Почему?

– Не будем ее волновать лишний раз. Тебя-то она в лицо знает, знает, кто ты – к чему такие сложности? Да и наружка ее водит, если что – будем в курсе.

Спорить Лена не стала – Андрей был прав, и мозолить глаза Веткиной действительно не стоило, вдруг она замешана и может насторожиться. Будет лучше, если этим займется Паровозников.

Телефонный звонок раздался около пяти часов, когда Лена почти закончила оформлять бумаги для передачи в суд одного из своих дел.

Звонила Воронкова. Лена очень обрадовалась, услышав в трубке веселый голос подруги:

– Ленка, привет! Ты на работе?

– Привет! Конечно, где мне быть-то в это время? А ты поболтать или по делу?

– Я по делу. Скажи, я могу пожить у тебя неделю с завтрашнего дня? Выдался небольшой перерыв в съемках, хочу приехать, к Саше на могилу сходить.

Муж Юльки Саша погиб несколько лет назад, родители уехали куда-то в Индию, оставив Юльке квартиру, которую она теперь сдавала, потому остановиться в родном городе ей было негде – только у единственной подруги.

– О чем ты спрашиваешь? Конечно! Только… ты ведь в районе десяти утра прилетишь, я не смогу встретить…

– И не надо, – перебила Юлька, – я на такси доеду, ты мне только ключи оставь у соседки. Насколько я помню, она из дома почти не выходит.

– Хорошо, договорились.

– Вот завтра и наболтаемся, – заключила Воронкова весело.

Положив трубку, Лена тоже улыбнулась – хорошо, что приезжает Юлька, целую неделю можно будет не чувствовать себя одинокой в пустой квартире.

С утра, оставив ключи соседке, Лена попыталась завести машину, однако та не поддалась ни уговорам, ни угрозам и осталась стоять на парковке.

Вздохнув, Крошина направилась к трамвайной остановке. Трамвай подкатил только минут через десять, Лена еле втиснулась внутрь и оказалась плотно зажата между высоким пожилым мужчиной и парочкой студентов. Голову одного из них украшали блестящие наушники, и Лена, будучи плотно придавленной к молодому человеку, вынуждена была всю дорогу слушать доносившийся из них монотонный мужской голос, картаво начитывавший какой-то совершенно бредовый текст под музыку, больше напоминавшую скрежет железа по стеклу.