Шрифт:
Закладка:
– Сто пятьдесят лет как. Я служил ещё Его Высокопревосходительству Мортему.
По щекам пополз непрошенный румянец: теперь о ней бы думали, как о какой-то дурочке, просто удачно отхватившей себе супруга с деньгами и властью, не удосужившейся узнать, кто составляет окружение правителя.
– Я не частый гость при дворе,– великодушно успокоил девушку Самаэль.– Приезжаю только в крайних случаях.
– Видимо, только, если Владыка умирает.
– Ну, нет,– хохотнул тави,– не только. Бывает, случаются войны или Владыка хочет их начать. Тогда все мы должны собраться, взглянуть на обстановку… Потратить пару часов своей жизни и в итоге всё равно согласиться с Его Высокопревосходительством.
Олли промолчала, хотевшая было ответить что-то ехидное и язвительное, но не нашедшаяся с фразой. В конечном счёте она оставалась просто супругой Владыки, которая не слишком стремилась разбираться в устройстве аппарата правления: ей было достаточно знать, что был регент и главы, каждый ответственный за своё ведомство, а остальные изыски были делом уже мужским. Она всегда с лёгким подозрением смотрела на принцессу Офру, хохотавшую о том, как, должно быть, легко управлять огромной колесницей империи даже, когда ты в первый раз держишь в руках поводья, а несущих вперёд лошадей боишься больше огня.
Наивная, выросшая на чьих-то очень искусных сказках, принцесса полагала себя Роханной, подозревая, что и та просто однажды вышла вперёд и сказала: «Ну, я теперь хозяйка нового государства». Хоть в политику соваться и не спешила, личностью основательницы их страны в своё время Олли интересовалась, чтобы в высших кругах не прослыть совсем необразованной, и знала, что у возведённой в ранг легенды Принцессы Роханны было без малого десять помощников и один человек, слывший её правой рукой, а так же долгое время обучавший будущую легендарную правительницу всему самому необходимому.
Иными словами, даже Роханне потребовались немалые усилия и труд для того, чтобы стать той, кем она теперь представала в книгах перед потомками. Незабвенная принцесса Офра на людях делала скорбное лицо, а в женских покоях веселилась о том, что теперь-то престол достанется ей, и не будет в правлении ничего сложного.
Услышав такие речи в первый раз, Олли рискнула спросить, как же сударыня «Без пять минут Владычица» будет во всём разбираться, на что получила ответ яркий и безумный в своей странности – с помощью сударя регента, конечно.
– А Вы за кого, тави?– дойдя в свои мыслях до того, что нарисовала красочную картину грызни за трон у подножия этого самого трона, Олли посмотрела на генерала.
За время её раздумий, казалось, успевший задремать, Самаэль отреагировал не сразу. Для вдовы Владыки это выглядело, как попытка проснуться и сориентироваться в происходящем, хотя на деле он просто думал – думал и с тоской осознавал, что сударю регенту и просить не придётся, чтобы получить голос тави Гринда. Кого ещё было сажать на трон?
– За себя,– подумав ещё немного, произнёс он с таким видом, будто понял, на чём держится мир и его законы.– И за спокойную жизнь. Хотя, видит Птица и все Первородные, мечты эти слишком смелые.
1.
– Это что, шутка?
Онерли отвлёкся от того, чем был занят, хотя дело это выглядело скорее, как попытка скомкать, а не аккуратно сложить листок пергамента в фигурку лошади.
Все главы ведомств собрались в просторном зале, завешенным тяжёлыми белыми тканями, сквозь которые просматривались лишь нечёткие очертания города, раскинувшегося чуть поодаль. На стойках по углам курились благовония, тошнотворно сладкие, комом встававшие в горле, но необходимые по традициям, согласно которым этот запах должен был показать покойному, что его смерть для всех не повод бесконечно стенать, а порадоваться за перешедшего на новый этап.
Глава налогового ведомства Масра, которому принадлежало недовольное ворчание, так и эдак крутил в руках свиток, полагая, вероятно, что от таких махинаций изменится написанное, но чуда не происходило, и он продолжал ворчать на всех уже просто из принципа. Где-то поблизости должен был обитаться регент, подсунувший злополучную бумажку, но мелкорослый будто сквозь землю провалился.
Осмотревшись в помещении на всякий случай ещё раз, Онерли заметил только Элана, игравшего в драдки с тави Сонрэ. Последний в отличие от всех своих соратников не уехал после номинального прощания с почившим, а остался якобы что-то обсудить, но пока до разговора дело не дошло.
Все они должны были чем-то, да заниматься, однако то и дело находили себе стороннее занятие.
– Я спрашиваю…– Масра повернулся было в ту сторону, с которой стоял регент, когда отдавал ему бумаги, но рядом никого не нашлось.– Где эта мелочь?!
– Помилуйте,– вздохнул Элан,– будете так орать, он ведь появится.
– Так и пусть появляется!– возмущенно пыхнул Масра, потрясая кулаком с зажатыми в нём бумагами.– Вы только взгляните! Вздумал нашу сударыню Офру за море выпроводить!
Эти слова заставили зашевелиться всех. Была временно заброшена игра в драдки, был без шанса на восстановление скомкан листок пергамента, после полетевший в сторону.
Все кинулись к Масре с твёрдым намерением выхватить у него листы, а, добившись своей цели, одновременно пожалели о неуёмности своих желаний. Порой казалось, что жить в неведении и удивляться факту случившегося гораздо приятнее, чем знать о чём-то заранее и пытаться всеми силами это предотвратить. Никто не отрицал вероятность успеха, но сил порой это отнимало слишком много.
«Мелочь» мог не отличаться ростом, мог не отличаться дружелюбностью и единомыслием в вопросе общения с главами, но его ни в коем случае нельзя было назвать глупцом. Это был как минимум сообразительный молодой человек, прекрасно понимавший, какую реакцию вызовет не столько само известие о предстоящей свадьбе, сколько название страны, куда он планировал отдать Её Высочество Офру замуж. Именно по этой причине, едва Масра взял листы в руки, регента на горизонте и след простыл.
Онерли справедливо подозревал, что они не смогут поймать вертлявого валакха нигде до самых похорон, а на похоронах возмущаться и кричать будет не самым достойным занятием.
Геенна – одно это слово било больнее любого хлыста не только по самолюбию, но и по эрейской гордости, тут же ёжившейся и забивавшейся куда-то в угол сущности.
Государство, занимавшее две четверти территорий за Недремлющим морем и часть территорий на границе с юго-восточными землями империи; государство, звук названия которого в Первую Эпоху приводил в ужас всех людей; государство, которое в ту же Первую с поразительной и пугающей лёгкостью уничтожало другие страны и обращало население в рабство. То и дело окружающие любили шептаться о том, что здешний правитель живёт несоизмеримо долго и видел столько, что не приснится и Первородным.
Все это, однако, было слухами прошлого. Реальность была такова, что страна ифритов или, как их называли, огненных, в нынешнюю Эпоху была хороша только в торговле. Они скупали все, что могли предложить другие страны, сами располагавшие минимумом ресурсов, и к тому же выжимали последние крохи из пустынных, неплодородных земель. В прежние времена народ боялся одного звука этого названия, в Третьей Эпохе почти все – и в особенности Эрейя – лишь отмахивались.
