С горем пополам расстегнул долбаный лифчик и отвернулся от греха подальше. Сказать, что меня выводит из себя ее «не трогай меня» – ничего не сказать. Если еще пару минут назад моей целью было раздеть ее и переодеть в теплую одежду, то теперь планы совершенно другие. Достал еще одно одеяло, носки и подушки.

– Не выбросил, – привычным голосом произносит Маша. Поворачиваюсь к ней и впервые за сегодня вижу на ее лице улыбку. – Спасибо, – только спустя несколько секунд до меня доходит, что она говорит о кошке.

Надеваю на нее носки подношу чашку чая ко рту.

– Пей, – на удивление, Маша не пререкается. Сначала пьет из моей руки, но как только чай немного остывает берет чашку сама.

– Спасибо.

– Как давно ты здесь живешь?

– Как ушла из твоей квартиры, так и живу.

– Ничего не понимаю. А свадьба?

– Какая свадьба?

– Я звонил твоему отцу, он сказал, что ты вышла замуж.

– Я не видела папу с момента, как встретила тебя. Не знаю, кто там вышел замуж, но точно не я.

– Бред какой-то. Ну хорошо… а зачем ты тогда сбежала? Что за припиздон?

– Решила, что надо быть самостоятельной, а не принимать помощь от постороннего мужика.

– А-а-а, то есть жить в доме этого самого постороннего мужика – это самостоятельность? – выдаю я, не скрывая усмешки в голосе.

– Если без этого самого мужика, то да. Открой, пожалуйста, первый ящик в комоде. Отсчитай там сто тысяч рублей. Открывай, открывай.

– На хрена это делать сейчас?

– Надо мужику одному отдать, я давно ему задолжала. Он сейчас должен прийти.

– Какой еще мужик?

– Какая тебе разница? Деньги сложно отсчитать?

Охренеть. В моем доме эта соплячка еще будет мною руководить. А я тоже дебил, на хрена ведусь на это?

– Отсчитал?

– Ну и? – поворачиваюсь к улегшейся на диване Маше. Пока я тут считал деньги, она уже успела не только лечь, но и взять второе одеяло.

– А теперь клади их себе в карман. Они твои. И более не смею тебя задерживать.

– Это что, завуалированное иди в жопу?

– Я такого не говорила. Всего лишь вежливо попросила покинуть дом.

– Деточка, а ты не охренела ли? Это мой дом, на минуточку.

– Я сюда заехала пятого декабря. Итого, месяц съема жилья закончится пятого января. Если не собираешься, как сказал, сдавать мое местоположение папе, будь добр, покинуть дом. Средняя стоимость съема дачи на месяц в этих местах – тридцать пять тысяч рублей. Месяц жизни у тебя в более комфортных условиях в квартире на пятьдесят тысяч. Ну и оставшиеся пятнадцать тысяч за купленные вещи в гипермаркете. Итого сто тысяч. Тебе есть где жить. Так что я снова вежливо попрошу тебя покинуть дом. Ну и в качестве презента, за ранее оказанную помощь, возьми из холодильника селедку под шубой.

Сказать, что я охерел – ничего не сказать. Это точно Маша? Видимо, кому-то определенно стало лучше. Ну сейчас я быстро спущу тебя с небес на землю.

– Ты так херово готовишь, что я не рискну брать такой презент. Есть куда более приятная оплата за ранее оказанные услуги.

Ну кто бы мне сказал, что я буду наслаждаться, смотря на то, как меняется выражение Машиного лица, когда я стянул с себя футболку. А уж когда в ход пошли джинсы, испытал самый настоящий кайф.

– Что ты делаешь?! – нервно произносит Маша привычным голосом, прикрыв ладонями лицо.

– Плату беру, что ж еще, – не скрывая насмешки в голосе, произношу я, забираясь к ней под одеяло.

Глава 6

Глава 6

Инициатива наказуема. Не фиг было давать два одеяла, сейчас бы не пытался вытащить Машу из пухового. Детский сад, ей-Богу, хотя почему-то это вызывает смех, ибо вот это та самая Маша, к которой я привык.

– Сорок пять отмороженных килограмм против моих ста с лишним – забавная, но нечестная игра. Я мог бы тебе подыграть, но прекрасно понимаю, что у тебя сейчас, как минимум, покалывают пальцы на руках. А может быть, даже больно. Я уж молчу, что ты и здоровая-то мне не соперник. Разные весовые категории.

Чувствую, как после моих слов Маша перестает так сжимать одеяло и наконец показывает свое лицо.

– Только тронь меня, я тебе, как минимум, зуб выбью. Клянусь, – было бы смешно, если бы не было сказано с таким серьезным выражением лица. Да что не так с этой девчонкой.

– Я тебя греть буду, бестолочь, а не трогать.

– Не надо мне ничего греть. Само согреется.

– Маш, не тупи, а? Чего ты заладила «не тронь, да не тронь», ты не можешь не понимать, что самый лучший способ согреть человека – это контакт тело о тело. Давай представим, что я врач, а ты больная, которую мне надо согреть. Никаких сексуальных подтекстов. Исключительно лечение.

– Хорошо, – привычно милым и доброжелательным тоном произносит Маша, наигранно улыбаясь. – Но ты не притронешься ко мне, пока я не получу футболку.

– Так согревать будет труднее.

– Труд, как известно, сделал из обезьяны человека. Да и с твоим-то большим телом, думаю, ты согреешь меня и с футболкой на мне.

– Я же в трусах, чего тебе бояться?

– Хотя бы того, что они могут быть грязными.

– Чистые, девственностью твоей клянусь. Ты да я в трусах, чего бояться-то? Дружок мои боксеры не прорвет.

– Футболку, – по слогам произносит Берсеньева, вновь тоном строгой училки.

Ну и хрен с тобой. Подцепляю свою собственную и подаю ее Маше. Желание поддеть ее хоть чем-то просто зашкаливает. Ощущаю себя какой-то школотой.

– Ну все? Теперь можно тебя греть?

– Согревай. Но без каких-то интимных прикосновений, – тут же добавляет Маша, как только я, наконец, забираюсь под пуховое одеяло и прижимаю ее к себе.

– А что так? Почему без интимных? – шепчу ей на ухо. – Боишься, что не выдержишь? – бля, ну я точно вернулся в подростковый период. За косичку ее еще дерни, чтобы уж наверняка.

– Нет. Боюсь, что это неправильно по отношению к одному человеку. Конечно же, об этом я