Следующим был дом управляющего – тот снял с головы черную шляпу и поклонился процессии. Далее катафалк поехал к виноградникам, при виде их Данте вспомнилось детство и лето, проводимое здесь, – беззаботные, счастливые времена. Закрыв глаза, он словно снова услышал последнюю беседу с отцом. Данте рассказал ему тогда о предстоящем собрании совета директоров и очередном скандале, в который он был вовлечен.

– Голову выше, – напомнил ему Рафаэль. – По крайней мере, ты не из рода Кастелло.

Кастелло принадлежала сеть ресторанов, весьма процветающих в Великобритании, – а их сыновья неразумно распоряжались семейным капиталом и были уличены в десятках интрижек с женщинами.

– Не позволяй совету диктовать тебе условия, – сказал отец. – У тебя всегда было свое видение, Данте, просто следуй своему чутью. Я горжусь тобой.

Медленно машины выехали к маковым полям, что обрамляли поместье, – в этот холодный январский день они были лишены привычного буйства красок – и миновали коттедж Роберто, адвоката отца. Тот стоял у двери, одетый в черное. Черным же платком он промокнул глаза, но Данте продолжал смотреть прямо перед собой. Он не мог плакать. Знал ли отец о предстоящей кончине, думалось ему, пока процессия медленно огибала поля, чтобы позволить всем присутствующим дойти до церкви. Наверняка он чувствовал, что скоро уйдет из жизни и что, возможно, не попадет домой.

Автомобили медленно ехали по причудливо изгибающейся дороге – по краям ее, словно солдаты караула, стояли высокие стройные кипарисы. Вот они подъехали к деревушке, чьи ярко‑красные крыши обычно радовали глаза – но сегодня даже они казались серыми и унылыми. Миа, повернувшись к Данте, внимательно посмотрела на него – от нее не ускользнули его бледность, неподвижный взгляд и напряженный подбородок. Сердце ее защемило от жалости – уж она‑то знала, каково хоронить родителей, – а рука легла на его руку, сжатую в кулак, кожа его была ледяной, и Миа инстинктивно сжала пальцы, но голос Данте, глухой и полный холодной ярости, ее отпугнул.

– Миа, – от ноток в его тоне мурашки побежали по ее телу, – убери руки от меня.

Войдя в церковь, Миа направилась в первые ряды – она буквально кожей впитывала устремленные на нее многочисленные взгляды. На передней скамье она чувствовала себя неуютно – ей казалось, она занимает чье‑то место. Ситуацию усугубляло то, что позади сидели рыдающие родные Рафаэля. Вздернув голову, Миа сделала глубокий вдох – казалось, мышцы ее застыли и все тело не в силах пошевелиться. День был холодным, но под платьем Миа ощущала бегущие струйки пота. Данте начал свою речь:

– Рафаэль Данте Романо родился в семье Альберто и Кармеллы и был старшим братом Луиджи…

Миа понимала почти все, но ей приходилось постоянно переводить про себя сказанное.

– Его жизнь была полной событий – когда‑то он сам сказал, что отдохнет только после смерти.

Миа узнала, что Рафаэль женился на Анджеле в возрасте девятнадцати лет – по ее словам, их брак был полон любви, смеха и сюрпризов. Да, сказал Данте, отец любил преподносить их всем. Дальнейшие его слова было не так легко понять, но в конце концов Миа разобрала, что Рафаэль перенес небольшой семейный бизнес из района Луктано во Флоренцию – и с любой прибыли неизменно покупал землю и виноградники.

Дальше Данте поведал о строительстве вертолетной площадки. Анджела сначала подумала, что муж хочет разбить сад, потом решила, что это площадка для игры в бочче – игры на меткость, – и только в самом конце поняла, что сюда будет приземляться вертолет.

– Целый год площадка пустовала, – рассказывал Данте. – Но вскоре сюда стали прилетать за товаром из лучших ресторанов Флоренции, Рима, Парижа, Лондона…

Данте умолк, чувствуя, что говорить с каждой минутой все тяжелее. Ему нужно было нарисовать картину счастливой семейной жизни – но для этого пришлось бы солгать, а этого он делать не умел. Правда же заключалась в том, что он прекрасно помнил ссоры родителей еще со времен детства – и ужас, который он испытывал, думая о том, что они разведутся. Рождение близнецов подарило отцу с матерью возможность начать все заново – и в семье вновь воцарился мир и покой.

Миа не преминула отметить паузу, что возникла в речи Данте, и задалась вопросом о том, отчего она постоянно подмечала все в его поведении. Почему она так настроена улавливать малейшие изменения в его настроении? И зачем, черт возьми, она взяла его за руку в машине? Слушая о появлении на свет близнецов, она едва не расплакалась.

– Отцу всегда хотелось иметь дочь. – Данте поднял глаза на плачущую Ариану. – И конечно, второй сын стал для него подарком судьбы.

Он продолжал говорить – но вот настал момент для заключительной и самой тяжелой части его повествования. Миа замерла, услышав, как Данте перешел с итальянского на английский.

– Мой отец любил свою семью, но в его жизни всегда было место новой любви – и новым сюрпризам. Два года назад он женился на Миа… – Данте запнулся, стараясь побороть боль, неизменно возникавшую, когда он думал об этой главе в жизни отца. Заставив себя взглянуть на Миа, он произнес: – Я знаю, что она стала для него опорой и принесла ему радость и успокоение в последние годы его жизни. Знаю потому, что он сам сказал мне это накануне своей смерти.

Это было самое лучшее, что Данте сумел придумать, – традиционные слова о том, что Миа радушно приняли в семью или что любовь вела пару, словно маяк, сквозь эти непростые годы, не шли у него с языка.

Миа опустила глаза на свою орхидею, тронутая услышанным. Ей не верилось, что Рафаэль поделился столь сокровенным с сыном и что Данте рассказал это остальным.

– К сожалению, – заключил Данте, – настал конец всем сюрпризам в твоей жизни, отец, и теперь ты покоишься с миром. – Голос его дрогнул. – Мы всегда будем скучать по тебе.

Похороны были просто ужасны – Ариана рыдала, Стефано не скрывал слез, пока Элоа крепко обнимала его, а Данте стоял в стороне, сжимая руки в кулаки. Миа тоже стояла в отдалении под большим вечнозеленым дубом, чувствуя, как холод пробирает ее до костей, а перед глазами все плывет. Настала ее очередь бросать цветы в могилу, но она не могла сделать ни шагу… объятая ужасом при мысли о том, что упадет в обморок, Миа внезапно почувствовала, как крепкая рука обвила ее талию.

– Спасибо, – едва слышно прошептала она.

– Идем. – Данте подвел ее к краю могилы и помог бросить