буквами «ЗКК» – меченые, словно кресты на стене вашего дома. Препятствуют в получении документов, не разрешают получать детям среднее образование, не говоря уже о высшем. Поэтому вам лучше бы настроиться на отъезд, как советует ваш брат. Он не видит другого выхода.

Лев Давыдович разложил на столе газеты:

– Я собрал статьи о ферганской резне и нынешнем положении месхетинских турок в Краснодарском крае. Эти данные советую выучить наизусть и добавить к ним рассказ, что случилось с вашей семьей в Кувасае и в Смоленской области. Вы должны быть готовы ответить на вопросы, кто вы, откуда ваши корни и какое положение сейчас у людей вашей национальности. Будьте внимательны к датам, запомните хронологию событий.

Дома Айша читала вслух газетные статьи. Шахин и дети внимательно слушали её. Они никогда прежде не интересовались историей своего народа, да им это и не надо было. Отец немного рассказывал из того, о чём читала сейчас Айша: их вывезли откуда-то из Грузии в Среднюю Азию и Казахстан. Дед разыскал свою семью уже после войны в Узбекистане, и именно в среднеазиатских республиках турок-ахыска стали называть месхетинцами. Когда в 1974 году им разрешили вернуться жить в прежние края, грузинские власти их попросту не впустили на свою территорию. В большинстве своем турки-месхетинцы оставались в Средней Азии до конца 80-х годов.

Дети съёжились. Шахин постукивал костяшками пальцев по столу, как делал всегда, когда нервничал и хмурился. Далее Айша стала читать про разжигание национальной вражды. Это они уже знали: многие узбеки начали задиристо себя вести с людьми других национальностей:

– Русские – в Рязань, татары – в Казань. Так к 1989 году в Узбекистане начался подъём национализма.

Шахин успокоил жену, когда она как-то вернулась расстроенная с рынка. Ей продали одну пачку соли, хотя она просила десять:

– Только для узбеков, – засмеялся ей в лицо продавец.

И страшный июнь 1989 года тоже им всем запомнился. Абиль и Айгуль рвались на улицу, а их заставляли сидеть дома у соседей. Оказывается, начали происходить вещи пострашнее: узбекские ваххабиты сгоняли турок-месхетинцев в резервации, отнимали у них имущество, издевались над ними и убивали мужчин. Хвала Аллаху, у них только дом сожгли. А вывезли их не одних, 17 тысяч отправились в нечерноземные районы РСФСР. Позже ещё около 70 тысяч турок-месхетинцев, проживавших в других районах Узбекистана, также были вынуждены покинуть республику. Сухими словами автор статьи описывал всё, что случилось с ними в Кувасае. Все пригорюнились. Даже дети сидели смирно и не спрашивали ни о чём. Айша опять заплакала.

– Похоже, у тебя краники открылись в глазах: водичка течёт без остановки, – пошутил Шахин. – Смотри, родинка на щеке почти размылась.

Оба улыбнулись, вспомнив, как он напевал ей в молодости популярную песенку:

Я встретил девушку,

Полумесяцем бровь,

На щёчке родинка

И в глазах любовь.

Песню как будто написали про Айшу: чёрные брови полумесяцем, тёмная родинка на правой щеке и в глазах – любовь. Любовь к мужу, подаренную ей Аллахом.

На следующей встрече Лев Давыдович подвёл их к огромной карте мира, взял в руки указку и стал рассказывать о разных странах: их названия, численность, основной состав населения, климатические условия, процент мигрантов и сумму выплачиваемого пособия по безработице. В конце рассказа он обратил внимание на Германию, официально принимающую беженцев из Ферганской долины, турков-месхетинцев.

– Возможно, вам надо эмигрировать именно в Германию, – сказал он, заканчивая свой рассказ.

Иногда дети приходили вместе с родителями и слушали, о чём говорят взрослые. После обеда гуляли по городу и любовались морем, тёмно-синим до самого неба. Волны уплывали назад, потом приближались к берегу, как их тревожные мысли о неизвестном будущем и страшном прошлом, которое они не могли забыть.

– Мам, пап, вам не нравится в Сочи? Может быть, останемся жить здесь, я ещё дельфинов не видел и в горах не был, вон в тех!

– Сынок, город красивый, но мы должны уехать отсюда. Не задавай лишних вопросов, лучше запоминай, о чём рассказывает Лев Давыдович.

– Ладно, – согласился Абиль, жалея, что так и не увидит дельфинов.

Почти через месяц в офисе раздался звонок:

– Семье Курбановых выдали визу сроком на две недели. Они должны быть 9 июня в аэропорту Домодедово в 14.00, необходимые документы у руководителя группы.

Лев Давыдович задавал вопросы, записывал что-то в блокнот и довольно кивал.

Положив трубку, он поздравил Шахина и Айшу, ещё раз напомнил, чтоб проверили документы.

– Да, не берите много вещей, чтобы не вызвать подозрений у таможенников в Германии.

– У нас нет вещей, только сумка и детские рюкзаки.

– Отлично.

Они разволновались: какой будет дорога, неужели окажутся в безопасности и больше никуда не придётся бежать; но как жить в чужой стране? Они уедут навсегда и никогда не вернутся на родину, никогда…

Лев Давыдович попрощался с ними ещё вечером: передал привет от брата Айши, который хвалил их за правильное решение.

– Спасибо большое за всё, – искренне поблагодарили они.

– Детей берегите, особенно сына, хороший он у вас, в Европе не так всё просто.

Лев Давыдович встал из-за стола, показывая, что проводы закончились.

Глава 6. Германия. Лагерь беженцев

Айша остановилась, наткнувшись на хвост очереди. Длинной и серой. Безучастной и молчаливой, пугающей неизвестной многоликостью фигур, что раньше видели только по телевизору. Очередь двигалась шагами, мелкими и неторопливыми. Люди шагали друг за другом, как привязанные, и останавливались только перед охранниками. Здоровенные мужчины в форме равнодушно обыскивали стоящих перед ними и пропускали их в крутящиеся двери.

Абиль поднял голову и прочитал вывеску на английском языке: «Федеральное управление по делам миграции и беженцев». Об этом месте рассказывал им Лев Давыдович, здесь решится их судьба, как и судьба стоящих рядом людей: чернокожих, женщин в сари и с большими точками на лбу, тёмных мужчин с паклей на голове вместо волос, бледнолицых с русыми волосами и нескольких азиатов. Как будто весь мир послал сюда своих представителей, нет, не послал, изгнал. И стоят они с тревожными лицами, хоть и дошли, спаслись. Вот она, заветная дверь, за которой прекратятся их мучения и наконец-то они смогут спокойно дышать, есть, молиться и спать сладко и безмятежно, не вскакивая в страхе за жизнь посреди ночи в собственной кровати.

– Сим-сим, откройся, – прошептал про себя Абиль, приготовившись войти в пещеру, полную волшебства. Как будто услышав его, охранник повернул железный запор, и мальчик, широко открыв глаза, шагнул вперёд. Вместо пещеры увидел большую серую комнату