– Спасибо за напутствие, дедушка, – в ответ поблагодарила его горничная, очень сильно надеясь, что под «полудурками» дед имел в виду вовсе не её. – Постараюсь!

– Нда-а! Помню, вот в былые времена, когда я ещё был молодой, а Чехия и Словакия только стали единым государством... – услышала Аня стариковские воспоминания, когда катила тележку к подъёмнику.

Нажатие кнопки в стене – и тележка отправилась вверх. Что ж, теперь и ей самой пора подниматься. Здесь, в холле, раскаты грома были ещё слышнее, а вспышки молний ярче. Как будто всё происходило в каком-то сюрреалистическом сне. В этих вспышках света и тьмы силуэт дворецкого показался Ане причудливо-уродливым, неестественным, смазанным и каким-то не человеческим, что ли. Проходя рядом, девушка поприветствовала дворецкого:

– Доброй ночи! – поздоровалась Аня.

– Доброй, – кивнул он, – и спокойной!

– Дай-то Бог! – кивнула Аня.

Ане показалось, что дворецкого перекосило после её слов. Или это всё эффект череды фаз активной смены света и тьмы?

– С Вами всё хорошо, господин? – на всякий случай все же спросила горничная.

– Иди уже, – прохрипел дворецкий, отмахиваясь от девушки, – сатанохульница!

«Чего это он? Обозвал меня, что ли, так заковыристо? – почесала задумчиво затылок Аня, уже поднимаясь по лестнице вверх. – Эстет, однако!»

«Так. Сначала проверить все запросы от постояльцев, как учила Вика», – Аня действовала по заданному когда-то её подругой алгоритму.

На одной двери табличка отсутствовала. Что делать в таком случае – ей инструкцию не давали, но она решила лучше не искушать судьбу и пропустить данный номер. На всю свою смену. Тем паче, что и ночь-то, все ей сегодня только и «трындят», – неблагоприятная!

Мимо... Итак, с просьбой убрать номер оказалась на дверной ручке только одна табличка.

«Лучше только ноль», – отметила про себя Аня и достала «мультикарту».

– Пилик! – и замок щёлкнул, разблокировав доступ в номер.

– Приступим! – вслух произнесла Аня, потянув ручку на себя.

А дождь всё лил, и гроза не думала утихать. Совпадения не случайны. Где-то там всё уже давно учтено, кто-то давно уже всё решил и тихонько, играючи, дёргает за ниточки, заставляя болванчиков дёргаться в конвульсиях, называемых жизнью. Создаёт видимость выбора...

Но нет, Аня никогда не верила ни в Бога, ни в Дьявола, хоть и поминала порой и того и другого. И в судьбу она не верила, считая это слово, это допущение – ошибочным. Его придумали слабовольные люди, чтобы оправдывать все свои невзгоды и ни к чему не стремиться, не прикладывать никаких усилий в этой жизни. Оправдывая все неудачи и своё духовное «бомжевание» судьбой. Ленивые и инфантильные, уроды общества... Зачем к чему-то стремиться, стараться, что-то делать, если всё уже давно предопределено? И что бы ты ни делал – всё одно придёшь к тому, что тебе написано на роду – к пустому корыту или горам золота на халяву. О! Таких людей Анна презирала. Она сама вершит свою судьбу! Сама! Иначе, представив, что она – лишь игрушка в чьих-то потных и нахальных ручонках, ей становилась противно и до ужаса страшно. Зачем тогда жить? Чужой жизнью, чужими сиюминутными или расписанными от рождения и до гроба (её гроба!) прихотями? Нет! Так проще сказать этому уроду «нет» и назло ему оборвать свою жизнь. Спутать ему все планы и сделать свой выбор! И пусть потом он попробует убедить себя, что так он задумывал сам!

Да, Аня всеми своими фибрами отрицала существование судьбы и тянула ручку двери на себя. В грозу, посреди ночи, после недавней пропажи одной из служанок, в доме монстров... Конечно же, она сама сотворит себе судьбу при стольких совпадениях и накладках! Судьба улыбнулась и распахнула перед ней дверь в известную ей неизвестность.

– Судьбы нет!!! – сквозь зубы зло выплюнула девушка и вошла в чёрный зев номера.

Дверь тут же за ней захлопнулась, и замок пиликнул, вставая в режим «закрыто».

Аня лихорадочно шарила по стене рукой, пытаясь нащупать выключатель. В темноте ей послышался смешок.

– Щёлк! – и она наконец нажала на заветную кнопочку, включая освещение.

Перед ней на кровати располагался безумно красивый мордашкой парень, по которому, наверное, сохнут все девчонки в близлежащих у его ног окрестностях. Из одежды на нём что-то было. Ночные шорты, если можно так выразиться.

– Ах, простите! – воскликнула Аня. – У Вас же табличка на дверях «Убрать!» висит, и Вас здесь быть не должно!

– Ой, какая хорошенькая! Новенькая? – откуда-то сбоку подмахнули к ней две бледные полуодетые девушки и взяли горничную под локоточки с разных сторон, потянули к парню, что вальяжно полулежал на кровати:

– Убрать? – сказал он тихим притягательным голосом. – Всё уберём, будь покойна! Заходи, располагайся!

И парень похлопал ладонью рядом с собой на кровати. Одна из девушек понюхала плечико Ани:

– О! Четвёртая группа, редкая! – радостно возвестила она, как будто выиграла джек-пот.

За спиной оказалась и третья девушка. Она вывесила табличку на двери с надписью «Не беспокоить!» и вновь захлопнула дверь.

– Ещё одна мушка попалась в паутинку, – усмехнулся парень. – Иди ко мне, милая мушка!

– Вам нельзя здесь находиться во время уборки! Вы нарушаете правила гостиницы! – возмутилась Аня, упираясь ногами в пол, сопротивляясь влачащим её девушкам к кровати.

«А они все на русском лопочут, – мелькнула мысль в голове Ани. – И почему он сказал «ещё одна»?»

– У меня для тебя две новости, мушка: первая и единственная. С какой начать? – будто продолжая какую-то игру, произнёс заученную фразу красавчик.

– С единственной, пожалуйста, – не растерялась Аня.

– Ты уже не уйдёшь отсюда мушка, никогда не выйдешь, сама, понимаешь?

Третья девушка, что сзади, царапнула ногтём по шее Ани. До крови.

Парень жадно втянул воздух носом:

– Каков букет! Каков улов!

– Это Вы давеча обидели ещё одну нашу горничную? – с вызовом спросила Аня.

– Ту пугливую мушку? – усмехнулся парень, внезапно оказавшись перед Аней. Только что он сидел на кровати – и в одно мгновение – уже здесь. – Визгливая, скучная и не вкусная. Не люблю уже не девственниц!

«Визгливая? И никто ничего не слышал в гостинице? В гостиничных номерах, что, звукоизоляция выше всяких похвал, не то что в наших подвальных комнатушках? Вон, даже