Шрифт:
Закладка:
Вторая, черноволосая австриечка Катарина, стояла растерянная и подавленная, она несколько раз прошептала себе под нос, как заклинание:
– Она не могла и не хотела сбегать. Не могла и не хотела!
Собственно говоря, у всех горничных настроение было подавленное, и работу свою они сегодня выполняли через не могу. Неприятно, что ни говори.
Дворецкий распорядился, что сегодняшняя ночь – Урсулы. Та даже глазом не моргнула. Вот это выдержка!
После обеда Аня собрала объедки, косточки и даже упросила поваров на обрезки мяска. За воротами её уже ждали вчерашние четвероногие друзья.
– Ты, давай, собак не привечай, нам ещё их не хватало от ворот отгонять! – ворчали охранники.
«За добро следует платить добром», – только что и подумала про себя Аня.
Похоже, в номерах посетителей ничего подозрительного так и не обнаружили, сколько ни искали. А вот ободок нашли – далеко за пределами поместья – по встроенному маячку. Напрашивалось только одно объяснение – Миа сбежала! Но Катарина в него верить отказывалась.
– Её убили! – твердила она сама себе, но так, что бы слышали и другие горничные. – Или похитили!
Зерно сомнения зародилось и в Анином сердце. Вика тоже хмурилась весь день.
– Прекрати истерику! – рявкнула на неё Урсула, отвесив звонкую пощёчину Катарине. – Нечего сеять панику!
Это несколько отрезвило Катарину, но отнюдь не успокоило. Вечером она была бледная лицом и с заплаканными глазами. А ещё Катарина попросила передать ей личные вещи Миа. Немного поразмыслив, дворецкий кивнул Урсуле:
– Отдай! Не думаю, что Миа вернётся.
Урсула покорно кивнула, и ещё задолго до полуночи личные вещи Миа перекочевали в комнату Катарины.
Сон к Ане пришёл не сразу, а ночью в отдалении опять выли совсем не собаки. Да ещё какие-то тени мелькали у окна девушки, и даже чьи-то зубы попробовали оконную решётку на прочность, когда девушка заснула. Решётка устояла, Аня доспала.
Утром, проснувшись, Аня поспешила одеться – и в коридор. Не столько, чтобы оказаться в начале очереди, сколько из-за того, что волновалась за дежурившую сегодня Урсулу и такую подавленную и разбитую вчера Катарину. Как они? Живы-здоровы? Есть ли новости о Миа? Нашли? Вернулась? Ну не верила Аня, что девушка убежала тайком. С чего бы ей было так поступать? Тепло, уютно, кормят, поят, не обижают. И деньги платят нормальные! Так зачем? Может, поспрашивать Катарину? Или к ней сейчас лучше не лезть с расспросами? Ведь Миа была её давней подругой.
Урсула была целёхонькая, Катарина – тоже на месте. Но лицо девушки осунулось, а под глазами появились круги, как от бессонной ночи. И униформа её была помята, как будто Катарина и не переодевалась на ночь вовсе.
Зевающая спросонья и трущая глазки Вика получила выговор от старшей горничной за то, что забыла надеть ободок. Повернувшись спиной к Урсуле, Вика показала язык, чтобы та не увидела, но хулиганство по её же замыслу должны были заметить и оценить другие. Аня непроизвольно улыбнулась: «Вот дурашка!»
Вику вызвал дворецкий, уединившись с ней в кладовке. Когда Вика вернулась, то дворецкий пригласил и Аню.
– Не ври ему! – тихо шепнула Вика, когда проходила мимо подруги.
– А расскажи-ка, моя хорошая, как у вас с подругой прошёл день во время недавней поездки в Прагу? – спросил он у Ани.
Аня честно стала рассказывать всё, как было, и когда она закончила рассказ о той части истории, где фигурировал пражский дяденька, то дворецкий прервал её:
– Всё, достаточно! Спасибо! И запомни для собственного же блага: это был очень плохой и опасный человек. Он из секты ванхельсингистов – безумцев и убийц. Запомни его костюм, медальон с горгульей и необычную трость – это их отличительные аксессуары. Со временем ты научишься безошибочно узнавать их и по другим признакам. Если доживёшь до этого времени.
– Мне он тоже сразу не понравился, а Вика так, вообще, пряталась от него за мной сначала, – кивнула Аня, соглашаясь. – Правда, он мне не показался таким уж страшным и кровожадным, когда получил от меня по морде. Навязчивым – да, наверное. Но он не чета пражским студентикам...
– Ладно, ступай! Не буду больше задерживать тебя, – кивнул Ане дворецкий, перебивая её длинную тираду. – И да, чуть не забыл, – сегодня должна дежурить Катарина, но я немного беспокоюсь за неё. Не могла бы ты её подменить?
– Хорошо... – и Аня запнулась. – А как мне к Вам обращаться? Мне до сих пор не сообщили.
– Можешь называть меня просто господином, – соизволил ответить дворецкий.
– Хорошо, господин, – и Аня сделала книксен, – я отдежурю сегодня. Мне тоже больно смотреть на Катарину.
– Вот и прекрасно! Иди, не смею тебя больше задерживать. Работа ждёт! – кажется, он улыбнулся.
Весь оставшийся день (с учётом того, что их с Викой «допрашивали» ранним утром) прошёл обыденно и спокойно. В трудах и заботах. Хлопот полон рот.
Вечером, когда горничные отправились отдыхать, Вика отвела в сторонку Аню и попросила её:
– Мне сказали, что ты сегодня дежуришь. Пожалуйста, будь аккуратнее там! Ты же не планируешь никаких глупостей? Правда?
– Постараюсь. Даже и в мыслях не было планировать! – ответила Аня, размышляя, что все её глупости по жизни случались непроизвольно, необдуманно или вообще без её на то воли.
– Пусть так и не будет! А если, вдруг, тебе всё же что-то взбредёт в голову, то сначала посоветуйся со мной! Ясно?
– Хорошо, Вик! – ответила Аня и стала гладить ушки подружки, а затем даже и шейку. – Но и ты мне пообещай, что придёшь ко мне за советом, если что!
– Му-у-рашо! – подставляя голову под Анины руки, промурчала обещание Вика, наслаждаясь общением с подругой.
Когда Аню уже ночью разбудили заступать на дежурство, то на улице бушевала гроза: молнии сверкали, сменяя одна другую каждые две-три секунды, и непрекращающаяся канонада раскатов грома сотрясала воздух.
Но вот – униформа одета, а ободок – на макушке. Аня вышла из комнаты и отправилась получать инвентарь. Его выдавал однорукий старичок с культей вместо другой руки, потерянной на Второй мировой войне:
– Погодка! Князь Тьмы
