— Боксы снесли. Это складские боксы, они нам погоды не делали. Деньги… — Миша запустил пальцы в бороду, подёргал её и смущённо пояснил: — Мы кредит взяли.

— Понятно. Кредит, значит. Ну, надеюсь, вы всё продумали.

— Продумали. Не сами, конечно, экономистов подтянули. Так вот они считают, тема выгодная. Не потянем — стройку в любой момент продать можно вместе с кредитом, притом с хорошей прибылью. Только мы всё по деньгам рассчитали. Кое-где своими прибылями подвинемся, зато к весне охрененное здание получим. Не захотим автосалон, в аренду под офисы сдадим. Это же, считай, рядом с администрацией.

— Хорошо, — зевнул Рома, на которого разговоры про бизнес всегда нагоняли жуткую скуку, и решил поменять тему: — Ну, а Гена чем заниматься будет?

— Технадзорить. Слышал про такую должность?

Рома неопределенно повертел в воздухе ладонью, скорчил умную мину и согласно качнул головой.

— Короче, решили, — подытожил Миша.

— Что решили? — поинтересовался Гена, возвращаясь за стол.

— Решили, что ты у нас работать будешь.

— А подробнее можно, про куда меня сосватали?

— Будешь у нас технадзором.

— Ты это на ходу придумал? — подозрительно уточнил Гена. — Я на шею никому садиться не буду.

— Это не ты на шею садишься, — криво усмехнулся Миша. — Это мы на тебя ярмо норовим одеть. Ну, не совсем ярмо, так — хомут ослиный.

— Чего-о-о? — не понял Гена, приподнимаясь из-за стола. — Ослиный?!

— Ну а какой ещё подойдёт такому упёртому мерину? Тебе дело предлагают, а ты выёживаешься, как малолетка. Буду, не буду…

— Сам ты мерин, — обиженно буркнул Гена. — Я и так себя неловко чувствую. Вломился ночью со своими проблемами…

— Ну, это ты, конечно, нехорошо поступил. Ночью к чужим, незнакомым людям вломился, наверное, поживиться чем-то хотел. Нехорошо добрых людей беспокоить, — продолжил стебаться Миша, войдя в раж. — Мы же великими делами занимались, а тут здрасьте-приехали. Ты, Гена, не тупи, мы тебе не за Христа ради. Нам действительно свой, грамотный человек для дела нужен, чтоб строители нас не обобрали. Мы же в этой стройке как слепые котята.

— Ладно, извини.

— Извиняю. Ты лучше скажи, чего сразу не позвонил?

— Да у меня ещё в Харькове полицейские телефон отобрали. А номер Игоря наизусть не помню. Когда выпустили из тюрьмы, не до того было — семью в охапку, и ходу.

— Из тюрьмы-ы-ы? В смысле? — удивился Миха.

— В коромысле! Забрали меня. Пять дней рихтовали, но я дурачком прикинулся, мол, случайно на митинг попал — и отпустили. Ссал потом кровью неделю. Думал, отбили на хрен всё, но обошлось.

***

Первые минуты пробуждения дались сознанию Даши с большим трудом. Было очень жарко, мысли путались, и она не сразу сообразила, где находится. Если судить по тому, что спала в одежде — они ещё в дороге. Взмокшее, трое суток немытое тело начинало неприятно зудеть и очень хотелось в туалет. Через неплотно задёрнутые шторы в окно пробивался желтый свет уличных фонарей, пол не подрагивал, не качался, и она наконец начала что-то соображать. Пару минут пыталась освежить воспоминания о вчерашнем вечере, отделить явь ото сна. Даша чётко помнила, как вошла в квартиру, разделась, прошла в гостиную и… Дальше следовал абсолютный провал. Нет, нет! Ещё парень, хозяин квартиры — любезный, галантный, с таким бархатистым взглядом красивых глаз. В какой-то момент она даже физически ощутила, будто этот взгляд коснулся её. Парень точно ей не приснился, и еще был второй — Генкин друг, похожий на шкаф. Она в жизни не видела таких огромных людей, а ещё он показался ей очень добрым и весёлым. Весёлые люди редко бывают злыми. Даша была на сто процентов в этом уверена, хотя весёлые редко попадались ей в последнее время. Это раньше, до войны, когда они жили обычной жизнью, было пропорционально, всех понемногу: грустных и весёлых, терпеливых и не очень, смелых, трусливых, общительных, замкнутых. Война изменила горожан. Нет, они не стали злыми — но людей, которые просто радуются жизни, стало намного меньше. По крайней мере, так ей казалось, а Гена не разделял её пессимизма — пока были живы родители. Живы… Туманное, ушедшее в небытие понятие. После их гибели они с братом больше не спорили, вернее, он не спорил, не хотел говорить ни о чём, кроме её здоровья. Всё время, пока Даша находилась в госпитале, Гена жутко переживал, хотя никак не выказывал этого в её присутствии, был заботлив и спокоен. Однако за пределами палаты доводил персонал госпиталя до белого каления своими вопросами и подозрениями в неправильном лечении сестры. Зато, когда ей стало лучше, отношения брата с врачами кардинально изменились. Гена умел располагать к себе людей, умел быть благодарным, и уже к моменту выписки был на короткой ноге с главврачом. Когда случился рецидив болезни, он без лишних формальностей обратился к нему.

Даша прислушалась к равномерному дыханию брата, откинула тёплое одеяло, осторожно сползла с кровати и выскользнула в коридор. Добравшись до открытой двери в гостиную, она заглянула туда. Маленький ночник, вставленный в розетку на стене, позволил рассмотреть похрапывающего на диване Мишу, их чемодан сбоку от двери и спортивную сумку рядом. Стараясь не шуметь, девушка открыла её, достала кулёк с бельём, халатик, полотенце и косметичку.

Стоя под горячими струями душа, с удовольствием смывая с себя дорожные запахи, Даша вдруг поняла, что за всё время путешествия ни разу не подумала об Андрее. Как ни странно, но сейчас мысль о нём не доставила ей боли.

Они познакомились в Донецком волонтёрском центре, где раздавали еду, теплые вещи, медикаменты, помогали восстанавливать разрушенное жилье и делали еще кучу всего полезного. Там было много школьников, студентов, просто молодых ребят, чьи интересы выходили за пределы собственной квартиры. С самого первого дня появления Даши в центре Андрей оказывал ей всяческие знаки внимания. Андрей не тянул на сказочного принца: обычные глаза, круглое лицо, нос с лёгкой горбинкой, но при этом парень обладал невероятным обаянием и, как казалось Даше, открытой душой. Она сама не заметила, как влюбилась. Однажды после вечерней смены, проводив до подъезда, Андрей поцеловал её. По-настоящему. По-взрослому. Это был первый такой поцелуй за всю короткую Дашину жизнь.

Андрей — ласковый, романтичный, нежный — стал для неё идеалом. Она просыпалась с мыслью о нём, засыпала с этой же мыслью, и искренне думала, что иначе жить уже не сможет, что если Андрей исчезнет — всё потеряет смысл. Она любила беззаветно и трепетно, радуясь, что судьба подарила ей такое счастье. Спустя пару месяцев после их первого поцелуя Андрей