и убить десятерых белых, он выбросил бы свой саксофон, и ему больше никогда не пришлось бы заниматься музыкой». – Цикада так быстро выпаливает слова, что в воздух летят брызги слюны. – Это из фильма Годара[6].

– О чем ты вообще говоришь?

– На самом деле Чарли Паркер ничего не мог поделать со своим желанием убивать белых людей, так что он играл на саксофоне, чтобы с собой справиться. Но в наши дни, знаешь ли, есть куча людей, у которых нет саксофонов.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Жизнь – ужасная штука, вот я хочу сказать. И нам не рассказывают об этом в школе.

– Ты ведь не причинишь вреда женщине?! – Выражение ее лица не отражает того, что происходит в ее голове, но то, как она это выкрикивает, звучит почти как вызов.

– Я профессионал, – Цикада выплевывает слова, в очередной раз посылая ненамеренный плевок в ее направлении. – Ты же никогда не услышишь от хирурга, что он не оперирует мужчин. Проститутка обслуживает любого клиента, вне зависимости от того, насколько он уродлив. Так что я тоже не занимаюсь дискриминацией.

Она хочет что-то прокричать, но не успевает сформулировать слова. В то самое мгновение, как ее рот открывается, правая рука Цикады приходит в движение. Он ударяет ее ножом.

Острие вонзается ей в живот чуть выше и правее пупка. Он надавливает, и лезвие уходит глубже. Разрезает мышцы, пронзает капилляры и нервы. Он давит сильнее, углубляя рану, останавливаясь лишь тогда, когда нож достигает ее печени.

Женщина стонет, изо рта у нее с бульканьем вытекает слюна.

Когда нож выходит из раны, вслед за ним из перерезанных вен толчками выливается кровь.

Не теряя ни мгновения, Цикада бьет снова, целясь несколькими сантиметрами ниже левой груди.

Нож уходит вглубь, разрезая прослойку подкожного жира, продираясь между ребрами, ища острием ее сердце.

Ее глаза широко распахнуты. Она со свистом выдыхает, как будто из ее легких выходит весь воздух.

Нож вновь выскальзывает из ее тела. Она оседает на пол, кровь отливает от ее лица.

Цикада наблюдает за конвульсиями женщины. Он подходит ближе, стараясь не наступить в лужу крови. Затем садится на корточки, словно рассматривая раздавленное насекомое. Проверяет пальцем ее запястье. Удостоверившись в том, что у нее нет пульса, берет спортивную сумку, которую принес с собой, и переодевается. Неброские футболка и джинсы массового производства – из тех, что можно встретить повсюду.

На его телефоне раздается входящий вызов. Как он и предполагал, это Иваниси. «Ты там в порядке? Уже разобрался?» Ему за сорок, а разговаривает таким тоном, который больше подошел бы антисоциальному старшекласснику.

– Только закончил, – отвечает Цикада.

– Тогда выбирайся оттуда. Завтра зайдешь и заберешь свои деньги.

– Понял тебя. Достал ты меня уже.

– Джек Криспин тоже так говорил: «Сделай свое дело и беги».

– Если б ты не мог его цитировать, тебе было бы нечего сказать. – Ему хочется швырнуть телефон через всю комнату.

– Ничего не поделаешь: все, что я хочу сказать, уже написано в песнях Джека Криспина.

– Ладно, не суть; слушай, как так выходит, что все мои задания похожи на это? Убить всю семью. Это очень хлопотно. Сегодня, например, женщина была невыносимой, никак не хотела заткнуться…

– Потому что всем остальным такая работа отвратительна.

– Отвратительна?

– Никто не хочет убивать невинных женщин и детей.

– Да ладно, – Цикада задумчиво склоняет набок голову. Для него это практически непостижимо. – Почему люди видят проблему в убийстве детей? Дети вырастают во взрослых, разве нет? Сколько лет должно быть человеку, чтобы его можно было спокойно убить? Я мог бы понять, если б кому-то было отвратительно убивать собак или кошек, но когда речь идет о людях, какая разница, какого они пола или возраста? Они же не перестают от этого быть людьми.

– Я о том тебе и толкую. Тебя это не волнует. Вот почему мы беремся за эту работу. Наша маленькая фирма может сделать деньги на такой работе, за которую больше никто не возьмется. Иначе говоря, ищи свою нишу.

Возможно, еще одна строчка из песни.

– Ну, тебе-то потеть не приходится. Ни черта не делаешь.

– В традиционной рыбалке с бакланами истинная заслуга принадлежит не баклану, а его владельцу.

– Засунь это себе в задницу, чертов эксплуататор.

– Надо же, какие ты слова знаешь… Послушай, я не пытаюсь тебя эксплуатировать.

– Правда?

– Одна из тем творчества Джека Криспина – это яростный протест против эксплуатации.

«Кто бы сомневался…» Цикада дает отбой, не отвечая. Он уже собирается уйти и направляется к выходу, когда замечает журнал, которого раньше никогда не видел. Берет его в руки. Это оказывается программа передач кабельного телевидения. Выбор каналов впечатляет. «Ого, если стать богатым, можно смотреть гораздо больше всяких шоу. Скоро даже экстренные новости станут платными. Какую бы программу посмотреть?..» Его рука тянется к пульту управления.

Судзуки

Судзуки наискосок перебегает перекресток и, не останавливаясь, выпрыгивает на тротуар. Далеко впереди виднеется спина уходящего мужчины. Большинство пешеходов идут навстречу Судзуки, перегораживая ему путь. Суматоха из-за несчастного случая привлекла любопытных, и толпа зевак растет. «Что же произошло?» Этот вопрос звенит в голове Судзуки, когда он, спеша, прокладывает свой путь среди праздных наблюдателей.

Сына Тэрахары сбила машина. В этом нет никаких сомнений. Но умер ли он? Минивэн врезался в него на полной скорости, оставив его искалеченное тело со сломанной шеей валяться на дороге. Он не двигался. «Он ведь никак не может все еще оставаться в живых, верно?»

И еще Судзуки мельком заметил того, кто его толкнул. Конечно, он мог ошибиться, увидев то, чего не было, но Хиёко сказала, что тоже его видела. Могло ли это быть правдой, мог ли кто-то толкнуть его? Все, что оставалось Судзуки, – это идти следом за тем человеком.

Справа от него тянется шеренга зданий, в которых располагаются секс-шопы и эротические массажные салоны; их кричащие неоновые вывески зазывно сияют. Фары непрекращающегося встречного потока машин светят ему прямо в лицо. Дальше по улице устремляются к самому небу высотные отели.

В десятке метров впереди – человек, которого он преследует. Человек, толкнувший сына Тэрахары. Опередивший Судзуки с его местью, когда та была прямо напротив, достаточно было перейти дорогу. Осознание этого ошеломляет его. «Как теперь быть?» Он маневрирует в толпе, стараясь избежать столкновений с пешеходами. Единственная цель, которая у него была, внезапно исчезла, бесцеремонно испарилась прямо у него на глазах. «Как теперь быть?»

Он заставляет себя двигаться вперед. «Просто не останавливайся». Если он потеряет мужчину из