Шрифт:
Закладка:
Патогенные источники невроза, по убеждению Мясищева, нужно искать не столько в абсолютных качествах психики и условиях жизни, сколько в соотношениях первых со вторыми.
А.Е. Личко (1977) на основе идеи Мясищева о «ситуативной недостаточности» ввел понятие «место наименьшего сопротивления» у акцентуированной личности. Так для гипертимного человека монотонная жизнь — острый нож. А для человека вялого и астеничного она оказывается желательной.
Мясищев выделял две основные формы невроза, которые определяются соотношением истории личности и истории невроза:
1. Невроз как патологическое развитие. Здесь конституционные особенности имеют лишь значение одного из условий, а основную роль играет процесс развития — в определенных внешних условиях. И он подчеркивает важность для появления этой формы невроза ситуаций раннего детства из-за того, что оно является наиболее пластичным периодом жизни.
Он считал, что ситуации раннего детства формируют первые установки личности на окружающее, определяют ее связи с действительностью, направление и тип ее развития, способы переработки переживаний.
При невротическом развитии не острые конфликты, а вся обстановка, создающая противоречия с действительностью, искажает ход развития личности, создавая патологические тенденции.
2. Актуальный невроз. Он остро возникает у личности, до того здоровой, под влиянием тяжелого, острого переживания или трудно разрешимой ситуации.
Мясищев считал, что основной задачей патогенетической терапии является то, чтобы пациент уловил бы взаимосвязи между историей его жизни, сформированными ею его отношениями, вытекающими из них неадекватными реакциями на сложившиеся обстоятельства и проявлениями его болезни.
Излечение наступает, если удается изменить систему отношений больного в целом, его отношения к миру, если изменяются в широком плане его жизненные позиции и установки.
Таким образом психотерапия по Мясищеву представляет пограничную зону, в которой сочетаются лечение, восстановление и воспитание человека.
Глава 4. Эклектическое резюме
Человек живет в реальном мире, в котором хочет не только выжить, но и занять достойное место (правда, по большому счету, это тоже делается в первую очередь ради выживания). И на его поведение влияют и социальное давление (как это доказывал Э. Фром) и архетипы (К. Юнг) и воля человека (О. Ранк) с его стремлением к власти (А. Адлер) и его потребность в безопасности (К. Хорни). И, конечно же, дедушка Фрейд тоже по-своему был прав, когда придавал такое значение сексуальности.
При ознакомлении с основными теоретическими постулатами, на которые опираются известные психотерапевтические школы, мы поняли, что разные исследователи предлагали в «режиссеры психики» разные инстинкты.
Например, экзистенциальная психология ввела понятие о свободе человека и его ответственности за формирование своего внутреннего мира. А психоаналитический метод смотрел на эту же проблему с противоположной стороны, уделяя внимание только истории индивидуального развития. С моей точки зрения оба эти направления правильно объясняют все со своей точки зрения и с той позиции, на которой стоят. Но при этом обе эти крайние точки зрения неверны. Истина, скорее всего, находится посредине.
И различия их подходов, скорее всего, связаны с тем, что они брали инстинкты разных уровней и считали их базовыми без всяких для этого оснований. Например, адлеровский инстинкт могущества на самом деле является следующим этажом проявления инстинкта самосохранения — ведь он обеспечивает выживание! Вот из этого не понимания разно-уровневости инстинктов и возникает путаница.
Видя какой-либо результат, который отличается от предполагаемого результата, который мы выводим на основе наблюдения простых (очевидных, то есть наблюдаемых своими собственными глазами) причинно-следственных связей, мы можем предположить, что наши действия являются проявлением каких-то более глубоких и фундаментальных мотивов, которые проявляются в нашем поведении вне зависимости от нашей воли. Фрейд считал, что этими мотивами являются либидо и инстинкт смерти.
Ну, относительно либидо была масса споров и, в конце концов, большая часть исследователей пришла к выводу, что это так. Но под либидо стали понимать не только половую энергию. А инстинкт смерти как мотив поведения человека, насколько я знаю, признают только фрейдисты, да и то с большими оговорками. Например, К. Лоренц, лауреат Нобелевской премии по этологии, категорически против того, чтобы вообще считать этот инстинкт существующим. Исследования Брауна (1953) среди американских фрейдистов выяснили, что 94 процента их тоже не признают наличие этого инстинкта. Может быть, на собраниях своих сообществ они и вынуждены следовать «генеральной линии». Но в практической деятельности они придерживаются других представлений.
«Основные мотивационные тенденции, постулируемые Фрейдом, мыслятся им гомеостатически, то есть любую деятельность Фрейд объясняет как средство восстановления нарушенного равновесия.
Однако опирающиеся на современную ему физику предположения Фрейда, что устранение напряжения есть первичная и единственная тенденция живого существа, просто не соответствует действительности. Рост и размножение представляют из себя процессы, не поддающиеся объяснению через призму принципа гомеостаза». (Psychologische Rundschau. Band VIII/1, 1956.)
Фон Берталанфи смог показать, что даже в биологии уже нельзя опираться на принцип гомеостаза. Гольдштейн, опираясь на материалы изучения мозговой патологии, представил подтверждения своего тезиса о том, что стремление к гомеостазу является не характеристикой нормального организма, а признаком патологии. В психологии против теории гомеостаза выступили Олпорт, Маслоу, Шарлотта Бюлер.
Таким образом, принцип гомеостаза, поборником которого в психологии был Фрейд, не может служить достаточным основанием для объяснения человеческого поведения. В частности этот подход оказывается слеп к таким феноменам человека, как творчество, устремленность к ценностям и смыслу.
Первый закон димензиальной онтологии, сформулированный В. Франклем, гласит:
«Один и тот же предмет, спроецированный из своего измерения в низшие по отношению к нему измерения, отражается в этих проекциях так, что различные проекции могут противоречить друг другу. Например, если стакан спроецировать на двухмерные плоскости, то получится прямоугольник и круг».
Второй закон гласит: «Уже не один, а различные предметы, спроецированные из их измерения в одно и то же низшее измерение, отображаются в своих проекциях многозначно. Если, например, я проецирую шар, конус и цилиндр, то во всех трех случаях получается круг. Эти тени многозначны, так как на основании тени я не могу заключить — какой из трех предметов отбросил эту тень.
Человек так — же, если у него редуцировать специфически человеческое измерение и спроецировать его на плоскости биологии и психологии, отображается на них так, что эти проекции противоречат друг другу. Ведь проекция в биологическое измерение обнаруживает соматические явления, тогда как проекция в психологическое измерение обнаруживает явления психические.
Бессмысленно искать разрешения антимонии души и тела в тех плоскостях, на которые мы проецируем человека. Обнаружить единство можно только в высшем измерении, в
