Это лучшее определение, которое я мог бы подобрать. Они были подобны голосу, что доносился из-под водной толщи. Приглушённые, но теперь, когда я смог за них ухватиться, от того не менее яркие. Голод. Злость. Потребность выполнить приказ…

И страх. Страх зверя, который неожиданно для себя встретил противника, на которого не хотел или не мог напасть. Иррациональное чувство. Зверь желал выполнить приказ, но в тоже самое время противился ему. Я видел, как его когти скребут по бетону, оставляя на нём неглубокие борозды, а похожая на иглы шерсть на холке вздыбилась…

А затем пёс прижал уши к голове, опустил голову и протяжно заскулил.

— Какого хрена, — с лёгким шоком пробормотал Серебряков, глядя на то, как зверь начал отступать назад, не сводя взгляда всех четырёх глаз с меня.

Я бы и сам хотел знать. Всё происходило примерно так же, как и тогда, на складе с Волковым. Те твари, что появились из его теней вели себя точно так же. Испытывали те же самые эмоции.

Только в этот раз я даже сказать ничего не успел. Пёс резко развернулся и бросился назад, в коридор из которого появился.

А мы остались вдвоём.

Серебряков ещё несколько секунд смотрел на пустой проём, где скрылся зверь, явно не способный поверить в то, что произошло.

— Ладно, — пробормотал он и сплюнул кровь на пол. — Похер. Плевать. Сам всё сделаю.

И двинулся ко мне, крутанув нож на указательном пальце и перехватив его обратным хватом.

Какие у меня могут быть шансы против такого опытного противника? Вот честно? Сомнений в том, что я, даже в таком его состоянии не смогу победить у меня не было. Ну вот очень и очень вряд ли.

Как однажды сказал мне Рус, остерегаться надо противников с длинными руками. Они просто будут держать тебя на дистанции и избивать, как долбанную грушу для битья. Так что в схватке двух равных противников побеждал тот, у кого руки длиннее. В теории.

Но, это правило ведь применимо не только к собственному телу, ведь так.

Я пошёл навстречу этому гаду, чем, кажется, сильно удивил его. У него на лице появилась усмешка. Рука с ножом дёрнулась назад и в сторону, явно намереваясь полоснуть меня по груди или горлу…

А затем он удивлённо уставился на собственную руку, сжимающую нож. Лежащую на грязном бетонном полу отдельно от тела.

— Чё за хрень… — пробормотал он, посмотрев на меня и метровой длины серебристый клинок в моей руке.

— Не ожидал, да? — усмехнулся я и ударил ещё раз…

Глава 4

Постоял пару секунд. Затем зачерпнул ладонями холодной воды и плеснул себе на лицо. Ледяная, она неплохо так бодрила, хотя, признаюсь, я бы сейчас не отказался от чашки крепкого кофе… да чем чёрт не шутит, хотя бы чаю!

Но тут его в наличии не имелось.

Немного постоял. Затем плеснул себе на лицо ещё раз, позволив воде стечь в грязную раковину, и перекрыл воду. Здесь даже нормальных смесителей не было. Просто кто-то установил на изогнутой трубе обычный водопроводный кран. Да и вообще, пожалуй, я был слишком строг, когда жаловался на свою старую квартиру. По сравнению с этим местом там были чуть ли не хоромы.

Обтерев лицо видавшим виды полотенцем, вышел из «ванной» — а по сути, просто покрытой затёртой кафельной плиткой тошнотворного жёлтого оттенка каморки.

Зайдя в комнату, на мгновение замер. Мария сидела спиной ко мне, обнажённая выше пояса и сейчас не без труда пыталась перевязать себе руку.

И нет. Замер я не из-за её частичной наготы. Блин, вторую жизнь живу, так что чего я там не видел. Нет. Куда поразительнее была широкая палитра шрамов и татуировок, что покрывала её спину и плечи. На работе она всегда носила свободные футболки или рубашки, оставляя открытыми руки, так что о её «рукавах» я знал. Но не представлял, что под одеждой скрывалось такое «богатство».

— Тебе помочь? — перестав наконец пялиться, спросил я.

— Да, давай.

Мария бросила попытку сменить повязку на раненом плече. Отложив полотенце в сторону, принял из её рук бинт и пару пачек то ли плоских ватных прокладок, то ли тампонов. Врачевание — это не моё. Вот Виктор бы точно назвал всё правильно. Так ещё и сделал бы всё по первому разряду. Ещё бы, столько на мне практиковался.

Ну и пофиг, главное, что я знаю, что делать. Ничего особо сложного тут нет, так что сам справлюсь.

Придвинув дешёвый пластиковый табурет, который выглядел так, что, скорее всего, был старше нас с Марией вместе взятых, принялся осторожно перевязывать жутковатую на вид рану на плече.

Большую часть эликсира пришлось отдать Михалычу. Он пострадал больше всех. Сначала от когтей и клыков этой чёртовой псины. А потом и пару пуль поймал. Но даже в таком состоянии он настоял, чтобы минимум треть выпила Мария.

И, должен признать, если бы она начала ерепениться и пошла в отказ, а по её эмоциям я чувствовал, что она именно это и собиралась сделать, нам пришлось бы эту штуку ей насильно в рот вливать. Потому что в тот момент выглядела она паршивейшим образом.

В итоге эта алхимическая бурда, как назвал её Михалыч, помогла обоим… но в весьма ограниченном объёме. Закрыла самые глубокие раны, но не до конца. Пришлось довольствоваться простой медициной

Это уже потом, когда они оба немного оклемались, мы смогли наконец свалить с той стройки. Это, между прочим, оказалось далеко не так просто, как могло бы показаться. Особенно с учётом нашего груза. С такой ношей обычным людям по дороге лучше не попадаться на глаза, так что Мария оставила нас ненадолго, нашла самую дрянную на вид машину и смогла завести её без ключей. А затем почти двадцать минут петляния по переулкам во избежание более или менее оживленных улиц, и вот мы здесь.

Это самое «здесь», к слову, располагалось всё в той же портовой зоне. По словам Марии, тут у их организации было что-то наподобие склада для доставляемой кораблями в порт контрабанды, но они уже давно им не пользовались.

Посмотрев в сторону стоящей у стены раскладушки, заметил здоровяка. Михалыч лежал накрытый грязным, явно не первой свежести одеялом. Бледный, как сама смерть. Но грудь под покрывалом вздымалась ровно и методично, что несколько успокаивало.

— Он крепкий, — произнесла Мария, заметив направление моего взгляда. — Не