В результате получился до жути правдоподобный гипсовый человек, скульптура, которую Роден назвал «Бронзовый век». Глаза человека полуприкрыты, будто он увидел нечто кошмарное – растерзанную возлюбленную, которую, возможно, и сам только что растерзал. В конце концов Роден убрал копье, поскольку оно мешало разглядывать фигуру в профиль, и это добавило большую загадочность позе.

Салон 1877 года принял «Бронзовый век». И принял с таким восторгом, что власти Франции заказали копию для города. Но неуемная тщательность больно ударила по Родену. Критики жаловались на чрезмерную правдоподобность «Бронзового века». Больше похоже на «исследование, чем на статую; раболепный портрет натурщика, лишенный характера и красоты, поразительно точная и низкопробная копия», писал Шарль Тардье из журнала «Искусство». Появились и другие обвинения, будто бы Роден отлил статую прямо с тела, бесчестным способом «живого слепка».

Правительство отправило экспертов, чтобы лично исследовать работу. Они заключили, что хотя статуя и не отливалась с живого тела «в полном смысле, однако же “живой слепок” бесспорно играл не последнюю роль в ее создании, так что статуя не относится к искусству».

Из всех оскорблений, которыми Родена осыпали за всю свою долгую, неоднозначную карьеру, обвинение в создании «живого слепка» было одним из самых жестоких. Все равно что обвинить писателя в плагиате.

«Я телесно и душевно изранен», – говорил он Бере. Но не показывал это в страстных письмах, которые в свою защиту писал в газеты. Он умолял экспертов взглянуть на фотографии натурщика, где отчетливо видно, что тот крупнее скульптуры, следовательно, обвинения в создании «слепка» беспочвенны. Он обратился к группе ведущих скульпторов современности, в том числе Александру Фальгьеру и бывшему своему работодателю Каррье-Беллёзу, чтобы те письменно опровергли обвинения. Они пошли дальше и стали восхвалять статую, как пример «редкой способности создавать с натуры, и даже больше – характера».

Наконец, три года спустя, такое свидетельство мастеров убедило недавно назначенного заместителя министра искусства Эдмона Турке. В 1880 году он повторил государственный заказ на бронзовую статую. В том же году, вдобавок к этому жесту доброй воли, Турке рискованно сделал второй заказ малоизвестному скульптору. Город планировал построить Музей декоративного искусства и искал оформителя для входа.

С помощью этого заказа Роден собирался доказать, что он не только декоратор. Требовалось всего лишь создать двери с узорчатыми украшениями, но скульптор задумал сотворить самые величественные двери в истории Парижа: бронзовые врата высотой двадцать футов, усыпанные более чем двумя сотнями крошечных обнаженных фигурок, на которые художника вдохновила «Божественная комедия» Данте. Задумка зрела в голове Родена с тех пор, как он увидел в Италии «Райские врата», бронзовые двери баптистерия работы Лоренцо Гиберти, а также цикл не до конца высеченных скульптур Микеланджело, где рабы отчаянно вырываются из мраморных пут. Уже дома Роден вдруг полюбил «Божественную комедию» и так часто ее перечитывал, что всегда держал томик в заднем кармане.

Город одобрил задумку и выделил скульптору восемь тысяч франков и бесплатную мастерскую в Мраморном депо, принадлежавшему государству. Однако это не освободило Родена от работы на Севрской фарфоровой мануфактуре, где он десять лет изготавливал вазы.

Так зародились «Врата ада», которые завладели скульптором на всю оставшуюся жизнь.

Во дворе Мраморного депо на траве всюду валялись ненужные мраморные плиты – законченные и полуготовые. Мастерские находились между Университетской улицей и Сеной, на крошечном отрезке земли, который раньше именовался Лебединым островом. Сюда город ссылал «останки» свергнутых королей или отправлял для восстановления монументы, которые пострадали во время военных действий. Некоторые проводили в забвении годы, и скульпторы в конце концов растаскивали их на части.

Мастерские рядами тянулись по периметру двора, и в них работали исключительно над государственными заказами. В 1880 году Роден перебрался в мастерскую «М», которую делил с молодым художником Жозефом Обахом. С годами «Врата» все больше разрастались, и Роден занял также мастерские «H» и «J».

Мастерскую заполняли куски мокрой глины, и потому в ней всегда было сыро и холодно. Тепло давала только чугунная печурка. Но по сравнению с прежней мастерской в конюшне эта казалась Родену верхом совершенства, и он неистово принялся за работу. Задумка билась в голове и готовилась вот-вот проклюнуться, «как птенец из яйца». Город дал ему долото, чтобы вызволить из скорлупы все мысли, и Роден сперва оживил Уголино, который на самом последнем круге ада вечно вгрызается от голода в тела собственных сыновей, а также Франческу и Паоло, виновных в прелюбодеянии. Сначала Роден хотел усадить на камень перед любовниками Данте, но потом отказался от столь явной отсылки к тексту, ведь он создавал не подробные иллюстрации к произведению.

В итоге для статуи Роден выбрал неизвестного человека. Наверху «Врат» устроилась фигура, что «поджимает ноги и подпирает кулаком подбородок». Она не совершает подвиг, а просто размышляет. «Обильными всходами неспешно прорастает мысль в его уме. Он уже не мечтатель, а создатель», – говорил Роден.

Скульптор начал работать с туловища, а не с ног, как это принято. Сначала он сделал эскиз: вылепил из глины изогнутый позвоночник, чтобы найти мышечные пропорции. Правое плечо опущено к приподнятому бедру, в точности как у «Бельведерского торса» Аполлония, – этот изумительный мраморный этюд художники повторяют с эпохи Возрождения. С каждым последующим повторением статуя обрастала деталями и в конце концов выросла до шестидесяти сантиметров. В последующие годы подмастерья скульптора, работавшие с бронзой и гипсом, увеличили ее размер втрое – до двух метров.

Изначально статуя называлась «Поэт», вероятно, в честь Данте или Бодлера (ранние наброски скульптуры появились на полях поэмы «Цветы зла», которая рассказывала историю одного писателя: сидя на камне, он предавался размышлениям, а нагая женщина в одних лишь драгоценностях отвлекала его своими прелестями). Возможно, что Роден подразумевал древнегреческое слово poïesis, которое превращает поэта из простого создателя стихов в некоего волшебника, философа, скульптора или творца иного рода.

Впоследствии Роден назвал статую «Мыслитель» и отчасти отразил в ней собственные поиски того, что значит быть художником. Он видел в художнике просто рабочего и своей статуей выразил почтение той борьбе, что происходит в нем. «Мыслитель» настолько погружен в свои размышления, что это отражается на всей его фигуре – между бровей залегла глубокая складка, голова склонилась. Плечи согнулись, как у Атласа, но давит на них не тяжесть всего мира, а его собственной головы. Кулак подпирает подбородок, рот молчит, а взгляд, уткнувшись в землю, не видит страданий вокруг. Как правило, скульптуры восхваляли военных героев и аристократов, Роден же создал памятник