15 ноября 1924 года

На прошлой неделе я нанял молодую девушку из города в качестве повитухи для Флоренс. Поскольку на моём попечении три наших старших сына и дом, у меня просто нет времени для Флоренс. Нэнси, похоже, вполне умелая повитуха, и она хорошо вписалась в нашу семью. Я даже проникся к ней родственными чувствами. В двенадцать лет она осталась сиротой, и, по её словам, наш дом — это первый настоящий дом в её жизни.

Сэм закрыла толстый дневник и нахмурилась.

— Мы топчемся почти на том же месте, где были прошлым вечером: Флоренс умирает. Пора бы уже что-то узнать и о деньгах, — сказала она и вопросительно посмотрела на подругу, желая услышать её мнение.

— Думаю, ты права, — согласилась Элли и встала, чтобы пойти в свою комнату. — Если в дневнике действительно что-то было записано, думаю, сын, который нашёл и прочёл этот дневник первым, уже давно бы обнаружил сокровища. Ну, или тот, кто прочитал дневник после смерти старого Шона.

Стараясь не терять надежды, Сэм взяла с тумбочки стакан воды и сделала долгий глоток, чтобы смочить горло, пересохшее от чтения вслух.

— Необязательно! — крикнула она вслед Элли, которая уже перешла в другую комнату, и стала быстро листать страницы. — Если об этом не было сказано прямо, возможно, никто из них ничего не понял.

— А сейчас немного веселья! — внезапно воскликнула Элли, появившись в дверях с двумя большими подушками.

Не успела Сэм крикнуть ей, мол, погоди, как в неё полетела подушка и, попав в грудь, выбила из рук стакан. Вторая подушка упала на пол.

— Нет! — Сэм даже ахнула, с ужасом глядя, как старый дневник, лежащий у неё на коленях, пропитывается водой.

— Прости, я не хотела! — испуганно воскликнула Элли, подбежав к кровати.

— Быстрее принеси мне полотенце или что-то типа того! — взмолилась Сэм, не зная, что ещё сделать.

Элли бросилась по коридору в ближайшую ванную комнату и вскоре вернулась, бледная как мел, зато с двумя полотенцами и губкой.

Положив на пол открытый дневник, Сэм отчаянно пыталась промокнуть воду подолом ночной рубашки. Старые чернила начали расползаться. Поняв, что они натворили, она была готова расплакаться.

Взяв из рук Элли полотенце, она осторожно прижимала его к листам. На этот раз получилось лучше. Сделав несколько глубоких вдохов, она велела себя успокоиться. Вдруг пострадали всего несколько страниц?

Тщательно промокнув со страниц воду, Сэм наконец добралась до задней обложки. Стало ясно, что страницы к ней были пришиты вручную, а пожелтевшая от времени внутренняя матерчатая часть обложки приклеена к картону. Увы, тот насквозь пропитался водой. Сэм испугалась, что если она до него дотронется, то весь дневник может развалиться. Наверно, нужно просто дать ему высохнуть.

Приглядевшись, она внезапно увидела, что намокшая ткань стала прозрачной. А под ней явственно проступили контуры сложенного листа бумаги.

— Что это? — пробормотала она, обведя контуры кончиком пальца. — Элли, пожалуйста, дай мне ножницы, которые я видела на комоде…

Не понимая, зачем подруге понадобились ножницы, Элли тем не менее выполнила её просьбу. Ножницы действительно лежали на комоде рядом с небольшим маникюрным набором.

— Что ты задумала? — спросила она, передавая ножницы Сэм.

Не говоря ни слова, Сэм вонзила металлическое острие в шов обложки около корешка и быстро разрезала старую ткань.

8 Стихотворение

— Что ты делаешь?! — испуганно вскрикнула Элли. — Кто разрешал тебе это делать? Мало того, что мы пролили на него воду… Ты с ума сошла? Тётя нас за это… — Она резко замолчала, увидев, как Сэм вытащила из задней обложки дневника пожелтевший и, к счастью, сухой лист бумаги.

— Карта! — выкрикнула Сэм.

Увы, только она бережно развернула листок, как её триумф сменился разочарованием.

— Что это? — с любопытством спросила Элли, пытаясь заглянуть ей через плечо.

— Эх, это не карта, — грустно объяснила Сэм. — А какое-то стихотворение. — Она с минуту пристально разглядывала листок, а затем её лицо вновь осветилось улыбкой. — Элли, — сказала она, — всё же я была права! Нет, это, конечно, не карта, где крестиком отмечено нужное место, но мне кажется, что это стихотворение подскажет нам, где спрятаны деньги. — Вот только… не могу в нём разобраться!

— Читай! — потребовала Элли. — Может, совместными усилиями у нас что-то получится.

Кивнув, Сэм поднесла к глазам листок из дневника:

О, милая Флоренс! Ты ушла и забрала мою душу с собой. Отныне всё, что я в жизни имел, Хранимо твоей красотой. Я взмываю ввысь, Лелея в себе облик навечно милый. Ибо, увы, у сыновей Алчность течёт в жилах. Солнце садится тебе на чело, Играя вечерними красками. Да разверзнется бездна и примет меня, Чтобы быть мне с тобою вечно!

— Что, по-твоему, это может означать? — спросила Сэм у Элли. — «Всё, что я в жизни имел». Он наверняка говорит о деньгах.

Взяв из рук у Сэм страничку со стихотворением, Элли пробежала его глазами.

— Пожалуй, но мне тоже не всё понятно. Зачем ему взмывать ввысь? Он что, птица? К чему это сказано?

— Давай завтра исследуем окрестности вокруг дома, — предложила Сэм. — Вдруг обнаружим что-то, что подходит под это описание.

Элли скептически посмотрела на Сэм.

— Хорошо, Сэм, но я сомневаюсь, что мы что-то найдём. Твоя тётя сказала, что территория гостиницы составляет около двухсот акров. Нет никакой гарантии, что деньги спрятаны здесь, в доме. Сыновья Шона годами искали их, до самой своей смерти. С тех пор как он это написал, прошли десятилетия. Возможно, всё, что он описывает, вообще больше не существует.

Сэм всегда высоко ценила мнение своей благоразумной подруги. Элли была абсолютно права. И всё же Сэм не собиралась сдаваться.

— Может быть… Но что, если именно мы их и найдём? Представляешь, что это будет означать для моей тёти и дяди? Это не только поможет им сохранить гостиницу. Они также смогут расширить её, сделать всё, о чём мечтают! Представь себе, что, когда мы приедем сюда в следующем году, мы сможем поселиться в бунгало на берегу озера!

Элли улыбнулась и вновь перечитала стихотворение.

— Было бы здорово, если бы мы смогли разобраться с этой тайной. Если же нет, мы должны передать листок со стихотворением твоей тёте.

— Ну конечно! — согласилась Сэм, довольная тем, что Элли, похоже, заинтересовалась её планом. — Даже если они не поверят, дневник в любом случае их собственность, поэтому мы должны отдать стихотворение им. А пока мы просто… ненадолго им воспользуемся.

— Знаешь, хотя мне и тяжело отвыкать от