побежденных, что валялись как свиньи в грязи), и нас тогда не удивит, что, при общем сокращении численности населения вдвое с 1300 по 1450 год, численность дворян за тот же период уменьшилась в четыре раза 42. Социальная пирамида перестала шататься и приобрела гораздо более устойчивую конфигурацию, с широким основанием и узкой вершиной. В отсутствие перепроизводства элит внутриэлитная конкуренция улеглась, конфликты утихли. При этом воспоминания о мрачных десятилетиях социального распада и внешнем давлении со стороны англичан породили в элитах новое чувство национального единства. В этом новом климате сотрудничества элит оказалось возможным реформировать государственные финансы и обеспечить Франции прочную финансовую основу для будущих поколений.

Основные внутренние причины нестабильности – обнищание масс и перепроизводство элит – были устранены. А что внешние факторы? Многие книги по истории изображают Столетнюю войну как династический конфликт между французскими и английскими монархами. Но это очень поверхностный взгляд на чрезвычайно сложную серию многосторонних конфликтов. Как писал знаменитый французский историк Фернан Бродель, лучше всего именовать этот период «столетием вражды»43. Государство в четырнадцатом и пятнадцатом веках разрушалось прежде всего под воздействием внутренних факторов, а англичане фактически представали шакалом, что грызет тушу мертвого льва (приношу извинения моим английским читателям). Поскольку средневековая Англия уступала Франции в численности населения и ресурсах (располагала менее чем третью французских), эти два королевства попросту находились в разных весовых категориях; ситуации предстояло измениться лишь через несколько столетий. Громкие победы при Креси, Пуатье и Азенкуре, которыми английские дети по праву гордятся, в конечном счете не принесли английской короне прочных успехов. На самом деле они помогли французам, избавили страну от перепроизводства элит и сформировали чувство национального единства, чрезвычайно значимое для согласия по поводу того, как обеспечить государству надежную финансовую основу.

Сказанное не означает, что роль англичан в столетней вражде была незначительной; я только подчеркиваю, что англо-французский конфликт не был основной причиной краха двух французских государств. В конце концов, Англия и Франция почти непрерывно воевали с одиннадцатого по девятнадцатый век 44. С этой точки зрения в событиях 1338–1453 годов не было ничего особенного.

Века раздора

Историки давно заметили, что истории присущ определенный ритм. «Золотые века» внутреннего порядка, культурного расцвета и социального оптимизма сменяются «смутными временами» междоусобиц, упадка высокой культуры и социального уныния. Специалисты по истории Европы даже потрудились дать каждому такому периоду свое название: за Высоким Средневековьем следует позднесредневековый кризис, за Возрождением – общий кризис семнадцатого века, а если взять последний полный цикл перед нашим временем, то есть эпоху Просвещения, или эпоху разума, то ей на смену пришла эпоха революций.

В истории Китая тоже выявляется аналогичная закономерность, которую принято обозначать как чередование династических циклов. С 221 года до н. э. по 1912 год, с династии Цинь до правления династии Цин, Китай неоднократно объединялся (и воссоединялся) и даже эффективно управлялся. А затем начиналось моральное разложение, которое вело к упадку и раздробленности. Как сказано в классическом китайском романе «Троецарствие»: «Великие силы Поднебесной, долго будучи разобщенными, стремятся соединиться вновь и после продолжительного единения опять распадаются»[10]. Историки Древнего Египта тоже делят историю страны на периоды: Древнее царство, Среднее царство и Новое царство, – причем за каждым следуют Первый, Второй и Третий промежуточные периоды.

Статистический анализ по базе данных CrisisDB подтверждает нашу историческую интуицию, но в этой макроисторической закономерности не нужно усматривать математически выверенный цикл. Во-первых, общая продолжительность интегративно-дезинтегративной последовательности варьируется в зависимости от особенностей общества; во‑вторых, в периоды дезинтеграции коллективное насилие склонно проявляться приблизительно раз в пятьдесят лет.

Во Франции интегративная фаза Высокого Средневековья началась в правление великого объединителя Филиппа II, также известного под именем Филипп Август (1180–1223), и закончилась в 1350 году. После позднесредневековой дезинтеграционной фазы (1350–1450) новая интегративная фаза, Ренессанс, длилась немногим более столетия (1450–1560). Следующая дезинтегративная фаза (1560–1660) началась с пожара французских религиозных войн (1562–1598), за которыми последовала вторая волна нестабильности: 1620-е годы – восстания местных правителей, мятежи гугенотов и крестьянские бунты, 1648–1653 годы – знаменитая Фронда[11]. В последнем полном цикле интегративная фаза (Просвещение) длилась с 1660 года до французской революции 1789 года. Дезинтегративная же фаза эпохи революций охватывает наполеоновскую пору, революции 1830 и 1848 года и последствия Парижской коммуны (1871, пусть это кровопролитие было спровоцировано катастрофическим поражением Франции во Франко-прусской войне). Получается, что каждая фаза длилась около столетия (со сдвигом в несколько десятилетий в ту или иную сторону), а общая продолжительность цикла составляла, по порядку, 250, 210 и 210 лет.

Настоящая игра престолов

Будет поучительным сравнить историю Франции с историческими циклами в Англии. Здесь на средневековый цикл пришлось сразу два периода затяжных гражданских войн: это анархия в правление короля Стефана (1138–1153) и война Алой и Белой розы (1455–1485). Хотя интегративный период был относительно мирным (по сравнению с грядущими событиями), его мирное течение нарушали баронские мятежи, повторявшиеся с интервалом приблизительно в пятьдесят лет4546. Как и Франция, Англия пострадала от двойного удара голода 1315–1317 годов и Черной смерти, но, в отличие от Франции, далеко не сразу свалилась, образно выражаясь, в штопор. Почему так вышло? Клиодинамическая теория интегративно-дезинтегративных циклов не подразумевает какой-либо жесткой периодичности исторических циклов и фиксированной их длины. Это динамическая модель, отражающая развитие внутренних сил в каждом конкретном обществе. Опять-таки наиболее важным признаком надвигающейся нестабильности выступает перепроизводство элиты. Что должно произойти, если этот процесс внезапно затормозится? Кризис отложится на будущее. Именно так и произошло в позднесредневековой Англии.

Когда Франция распалась в 1350-х годах, весь избыток английской элиты – представители которой во множестве оседали в самой Англии и во Франции – последовал за своим королем через Ла-Манш. Некоторые погибли в боях, но для большинства этих людей французские войны оказались чрезвычайно прибыльными. Победы при Пуатье и Креси (а также в менее крупных сражениях) обернулись доходами от выкупов со стороны тысяч пленных французских дворян. Сельская Франция радовала своими богатствами и приносила изрядную добычу, которую собирали в ходе так называемых chevauchées[12] (по сути, слегка замаскированных грабительских экспедиций). Еще на завоеванных территориях имелись замки, а землю раздавали верным вассалам короля и других высших аристократов. Иными словами, Англия экспортировала избыток элиты – и нестабильности – во Францию.

Но благополучные времена не длятся вечно. С 1360 года французы стали объединяться и к 1380 году изгнали англичан со своей территории. Теперь настал черед Англии валиться в штопор. Внезапно весь избыток элиты вернулся обратно – закаленным в боях после беспрерывной череды схваток во Франции, привычным к убийствам, пыткам и вымогательству, раздосадованным и озлобленным поражением. Как обычно и случается, социальная ломка нашла выражение одновременно