Орденское начальство не имело права отлынивать от молебно-богослужебной нагрузки. Да это и не пришло бы никому в голову, поскольку командору следовало (и он действительно старался!) служить примером младшим братьям во всем — что у алтаря Господня, что на поле брани (это мы еще увидим впоследствии).

Надо сказать, что духовно-рыцарские ордена (ордена иоаннитов-госпитальеров, храмовников-тамплиеров, тевтонцев и иные, более мелкие и менее известные вроде ордена Святого Самсона, Святого Фомы Кентерберийского, многочисленных орденов Испании и Италии) — интереснейшее явление сплава монашеских традиций с рыцарскими. Орден как организация — результат процесса эволюции от крохотных союзов пламенных единомышленников до влиятельнейших, практически государственных, образований, которым нипочем границы разных стран.

Первоначальная забота о паломниках в Святую землю, их охрана и лечение стали причиной создания мощнейших военных организаций, несколько веков противостоявших исламу, хотя зачастую и тративших силы и средства на недостойные междоусобицы!.. Об этом можно было бы много и интересно рассуждать, но это длинное отступление окончательно раздавило бы наше и без того виляющее в разные стороны повествование; поэтому вернемся к нему.

Итак, командор Николас, его лейтенант, капеллан, несколько братьев-рыцарей и орденских сарджентов[6] — все в черном — степенно вышли из небольшой однокупольной церкви Святого Евстафия и направились в замок, который находился всего в сотне метров от храма. В это время к командору услужливо подбежал в полупоклоне орденский слуга и почтительно сообщил о расположившихся в замке гостях. Командор одобрительно кивнул и продолжил шествовать.

Когда орденские чины поднялись на верхний этаж, в приемные покои командора, застолье было в самом разгаре. Англичане, как по команде, прервали трапезу и встали, приветствуя хозяев. Лео представился и с легким поклоном вручил командору письмо дяди.

Пусть юноша не знал Николаса Заплану в лицо, но ошибиться с адресатом было невозможно, ведь на шее командора, на простой серебряной цепи, висел небольшой белый крест, такой же, как у всех воинов ордена на плащах — знак власти и сана командора иоаннитов (или госпитальеров).

Отметим также, что во всем нашем повествовании только земляки общаются меж собой на родных языках, а представители разных наций (командор был испанцем) преотменно пользуются латынью — международным языком того времени, который был знаком не только большей части духовенства и разновозрастным мученикам науки, но и рыцарству. Особенно полезно это знание было для смешанного крестоносного контингента за рубежом, в том числе на Кипре.

Конечно, уровень владения языком Цезаря и Цицерона был весьма различен, и латинская речь большинства рыцарей была преисполнена накопившимися с веками "варваризмами", но факт остается фактом: на излете Средневековья латынь являлась языком живым, а не аптечно-мертвым, и Торнвилль потом множество раз мысленно благодарил дядю, что тот своего племянника как следует "поднатаскал" в этой области человеческого знания.

Командор-испанец взял из его рук документ, изучающе посмотрел на молодого Торнвилля и, стоя, углубился в чтение, предварительно предложив всем вернуться к трапезе.

Он сопроводил приглашение соответствующим жестом, и Торнвилль невольно отметил, что старый воин плохо действует правой рукой. Судя по всему, это были последствия старой раны, ведь в свои пятьдесят с лишним лет командор иоаннитов успел побывать во многих боях, а лишним подтверждением этому стал небольшой шрам на лбу, шедший слегка наискось.

Также следует сказать, что Николас Заплана был смугл, высок, а под черными орденскими одеяниями угадывался хорошо развитый, мускулистый боец. Дополняли облик длинные "моржовые" усы, которые свисали ниже небольшой седой бороды.

Наконец, прочитав письмо, иоаннит еще раз пристально посмотрел на молодого англичанина и промолвил:

— Вот ты, значит, какой, молодой Торнвилль, которого спас мой бедный предшественник, брат Джон… Рад, душевно рад видеть тебя и познакомиться. Без сомнения, просьба достопочтенного аббата Арчибальда будет уважена, и мы отгрузим ему лучшее наше вино по хорошей цене, а также и сахар.

После этого иоаннит сам сел за стол, ему подали еды и вина, как и прочим иоаннитам, а капеллану — чуть ранее, однако пища рыцарей заметно отличалась от еды церковнослужителя.

Братья Сильвестр и Ансельм с некоторым удивлением и неприкрытой завистью воззрились на мясные блюда, поданные воинственным монахам. Но что делать! Таково было официальное послабление трижды в неделю: воин на постняшке — не воин.

Немного вкусив мяса и вина, командор промолвил:

— Аббат пишет, что король Англии намерен напасть на Францию в союзе с герцогом Бургундским. Надобно под этим понимать, что дело дома Ланкастеров проиграно безвозвратно. Впрочем, это стало очевидно с гибелью принца Эдварда, убийством короля Генриха и пленением королевы Маргариты. То, что междоусобие подошло к концу, конечно, неплохо. Пусть даже оно закончилось и не таким образом, как многим хотелось бы, но ввиду возросшей турецкой опасности благоразумно ль снова раздувать войну между столь сильными и славными державами?

— Смею полагать, — отозвался юный Торнвилль, — что вряд ли из короля Эдварда получился бы хороший защитник креста против полумесяца, а из короля Людовика — и подавно. Каждый рассчитывает, что турок до них не дойдет.

— Может, это и справедливо, — взял слово капеллан, — но, однако же, орден испытывает определенные надежды на присылку военной помощи в случае нападения турок. Глава нечестивцев, султан Мехмед, уже неоднократно требует с нас дань.

— И что? — поинтересовался казначей.

— Разумеется, ничего не даем и даже не обещаем. Говорим и пишем, что орденские владения принадлежат папе, который, естественно, никому платить никакой дани не может по статусу.

— Только вряд ли это остановит турок, — горестно заметил командор Заплана. — К тому же откупаться от них бесполезно, этому учит вся история. Верить им невозможно, а кто это делает, тот только дает нечестивцам средства на продолжение завоеваний. Уже не секрет, что султан зарится не только на Родос и все наши окрестные земли и острова, но и на Италию. Папа обеспокоен, он пытается усовестить государей, но, к сожалению, безуспешно. Ордену нужны деньги, оружие, люди. Продажа сахара и вина, разумеется, и малой части необходимых расходов не покрывает.

— А каков, смею поинтересоваться, доход командорства? — спросил Сильвестр.

Заплана постучал пальцами по столу, немного задумался, подсчитывая, наконец огласил интересовавшую монаха цифру:

— В среднем за год мы сдаем в родосскую казну от 4 до 8 тысяч дукатов, все зависит от урожая и от спроса. Тут опять же надо еще учитывать не только вино и сахар — его в благоприятное время производится до 1500 квинталов[7] неочищенного, да еще порядка 450 очищенного, но и молочные продукты, и шерсть — у нас есть неплохие пастбища. Вот разводим коз, овец. В распоряжении