Шрифт:
Закладка:
Войдя в подъезд, они поняли, что подниматься придется пешком. Оба лифта намертво застряли на пятом этаже. И Снегин догадывался о причине. Там криминалисты стараются. Огородили все, чтобы народ не топтался. И участковый звездочку зарабатывает. У Снегина же было плохое предчувствие. И оно не подвело.
– Где задержанный? – спросил майор, у которого грудь ходила ходуном. Слова из нее вырывались со свистом. Пять этажей протопали, да еще и в «сталинке»! Где потолки высотой за три метра!
Снегин чувствовал себя гораздо лучше, поскольку давно привык к бильярдным марафонам. Не подъем по лестнице, но тоже выматывает. Дыхание сбиваться не должно, иначе шар пролетит мимо лузы. Сложные удары вообще лучше бить на замедленном пульсе. И Снегин старался. Освоил дыхательную гимнастику по особой системе, поэтому сбившееся при подъеме дыхание выровнялось быстро.
– Тут он, – отозвался дюжий мужик, для старлея явно староватый. И звездочка ему была ох как необходима.
Снегин, у которого имелась небольшая близорукость, а очки он в миру не носил, прищурился. На лестничной клетке света оказалось маловато. И вдруг услышал:
– Привет. Где бы ни встретиться. Ты здесь живешь?
– Я здесь ра… – он осекся.
Голос был до боли знакомый. Ну конечно! Герман! Тот самый кекс, вытянувший из Антонова И. Д., который тот еще жмот, аж пять лямов плюс расходы на стоматолога!
– Капитан Снегин, вы что, знакомы с задержанным? – строго спросило начальство.
– Так ты мент?! – жаль, что Герман Карлович не потерял дар речи. А Снегин так на это надеялся. «Чтоб ты сдох», – зло подумал он, глядя на сраного Карловича. Сюрприз со знаком жирный минус. – А чего тогда шестеркой прикидывался? – разговорился тот. – Надо же, аж капитан!
– Ты тоже, похоже, не тот, за кого себя выдаешь, – хмуро констатировал Снегин. – Вот и познакомились заново.
– А при каких обстоятельствах ты встречался с товарищем, Женя? – не унимался и майор.
– При похожих. Только там пострадавшей стороной был он.
– Я никого не убивал! – вскинулся Герман.
– Все так говорят, – сурово сказал участковый. – Однако факты.
– С них и начнем, – начальство поскучнело.
Снегина придется отстранить от активных оперативно-разыскных мероприятий, а он из сыщиков самый толковый. Разве что рутину поручить. Сбор информации. И никаких контактов с задержанным. Они друг на друга волками смотрят. Вот где предвзятое отношение!
– Мы тут почти закончили, – криминалист распрямился и тыльной стороной руки, запаянной в белую латексную перчатку, устало вытер вспотевший лоб. Вечер, однако. Пора по домам и баиньки.
– И каков вердикт? Причина смерти?
– Вы же знаете…
– Вскрытие покажет, – сказали хором Снегин и его начальник.
– А все-таки? – уточнил майор. – Ведь голыми руками убить не так-то просто.
– Без протокола, поскольку необходимы токсикологическая и гистологическая экспертизы помимо вскрытия: похоже на рефлекторную остановку сердца. Один из самых сложных случаев в судебно-медицинской практике. Особенно если нет свидетелей. Но в данном случае они, к счастью, есть. Вот она, – и криминалист кивнул на женщину средних лет, которая жалась к входной двери. И не отрывала взгляда от лежащего на ледяном полу мужчины, словно не веря своим глазам. Мертв?! Он?! Егор Зуев?!
– А что она конкретно говорит? – спросил Снегин, оценив состояние женщины как маловменяемое. У нее, похоже, был шок.
Приглядевшись, Снегин отметил, что вдова Егора Зуева все еще хороша собой. Хотя лицо слегка увядшее, а горе его к тому же не красило. Мужа ведь убили! Но Зоя Валентиновна была одета не в рубище и не в домашний халат, засаленный на локтях и заляпанный на груди томатным соусом, а по подолу залитый мясной подливой. Платье на Зуевой было стильное, приталенное и открывало взору округлые колени. А ноги были хороши, чего уж тут.
– Егор сказал: я разберусь, – как в бреду заговорила женщина. – Не суйся. Вышел и закрыл за собой дверь. Но я не выдержала и посмотрела в глазок.
– Сразу? – уточнил Снегин, обрадовавшись тому, что Зуева очнулась.
– Нет… Я увидела что он, – Зоя Валентиновна кивнула на сжавшегося под ее взглядом Германа, – лежит. А Егор… Он так странно себя вел…
– Слушайте внимательно, – вмешался криминалист.
– Он бессвязно что-то говорил, приложив обе руки к груди. Потом шагнул вперед, к нему, – Зуева снова кивнула на Германа, который на этот раз аж посерел. Слова этой женщины его убивали. Они звучали как приговор. – Я испугалась, что Егор снова кинется в драку и уж точно добьет лежачего, поэтому выбежала на лестничную клетку. Егор стоял ко мне боком. А когда повернулся, я невольно отшатнулась. Его лицо исказилось. Он был сам на себя не похож, понимаете? – мужчины дружно кивнули. – Какое-то время, секунд пять, а может, и десять, мне это время показалось вечностью, Егор стоял с открытым ртом, а потом у него на губах появилась пена. И он медленно начал падать. Но он еще был жив, я в этом уверена. Егор не сразу умер… Я начала кричать… – и она резко замолчала.
– Прибежали соседи, – помог ей участковый.
– Д-да… – с большим трудом выговорила Зуева. – И тут он… – третий прожигающий до печенок взгляд в сторону Германа, которого Снегин уже невольно начал жалеть. – Он очнулся и начал подниматься с пола.
– Ну да, сбежать собирался, – криво усмехнулся Герман. – А что вы хотите? Человек потерял сознание от удара по голове. И очнулся рядом с трупом, – он покосился на Зуева, которого успели накрыть черным пластиковым мешком.
– Кстати, тело уже можно уносить, – напомнил эксперт. – Как говорят в таких случаях: картина маслом. Типичный случай рефлекторной остановки сердца. А причина… Овальный кровоподтек багрово-синюшного цвета почти по центру грудины, явно прижизненный. Такие же кровоподтеки справа, в области печени. Ну и самое скверное: кровоподтек на шее. Чуть ниже кадыка. Все удары были изолированными и нанесены твердым тупым предметом…
– В простонародье именуемым кулак, – невольно вздохнул Снегин. Так и хотелось сказать: мужик, за-ради Христа, перейди на нормальный русский устный. Снегин так и не привык к тарабарщине, которую несли криминалисты. Скажи прямо: Зуева избивали.
– Я не имею права делать такие выводы! – сверкнул глазами эксперт. – Скажу только, что на теле человека есть так называемые рефлексогенные зоны. Их четыре. Передне-боковые и задние поверхности грудной клетки в проекции сердца. Передне-боковые поверхности шеи. Область эпигастрия. Промежность.
– Эпигастрий – это кто? – наморщило лоб начальство. – Философ древнегреческий или хуже? – Снегин хмыкнул. Эпигастрий!
– Подложечная область, – терпеливо пояснил криминалист, у которого, похоже, полностью отсутствовало чувство юмора. – По центру корпуса, ниже грудины. Удары потерпевшему были нанесены таким образом, будто нападавший знал, куда именно надо бить.
