— Что-то случилось?

— Можно и так сказать. Девочка очень сильно поругалась с родителями и уже несколько дней дома не появляется, не звонит и не пишет. Они переживают.

— Ой, я даже не знаю, чем вам помочь, — вздохнула Вероника. — У меня на химфаке мало знакомых.

Какая милая и наивная девочка! Воистину типичная отличница. А еще небось мямля и размазня по жизни. Так вот просто и открыто общается с незнакомым человеком, и даже помощь оказать готова. Хотя есть в таких людях что-то светлое и доброе, чего не хватает нам, прожженным циникам и скептикам.

— Может быть, вы ее знаете? Она среднего роста, с длинными черными волосами, одевается во все темное.

— Алена? — удивилась девушка.

— Нет, мою родственницу зовут Ксения. — Я изобразила удивление. — А почему вы сказали Алена?

— У меня есть приятельница на химфаке, ее зовут Алена. По описанию очень похожа на вашу родственницу.

— Значит, вы ее не видели?

Вероника ненадолго задумалась и пожала плечами.

— Наверно, нет. А ваша родственница на каком курсе?

— Вроде на четвертом. Я, признаюсь честно, с ней мало общалась и про то, что она здесь учится, знаю со слов ее родителей.

— Даже не знаю… — Неожиданно лицо девушки оживилось. — А вон Юля идет. Она на химфаке, может быть, знает кого-нибудь со старших курсов.

К нам и впрямь шла вторая приятельницы Алены — та самая Юленька В-Черном.

Самой Рахимовой не было видно — очевидно, осталась в аудитории или коридоре корпуса. А может, опять за кофе пошла.

— Привет, Верунчик! — весело поздоровалась девушка, не обратив на меня внимания. — Все зубришь?

— Привет, Юль, — улыбнулась в ответ Вероника, пропустив мимо ушей подколку подруги. — Слушай, ты со старших курсов многих знаешь?

— Да нет. — Юля пожала плечами. — Так, трех-четырех, наверно. А что?

— Вот женщина родственницу ищет, — кивнула в мою сторону студентка филфака. — На четвертом курсе учится, на химфаке.

Юля посмотрела на меня.

— А как ее зовут?

— Ксения.

— Ксения… — девушка наморщила лобик. — Нет, не помню. А как выглядит?

— Длинные черные волосы, темная одежда. А, вспомнила: еще ярко красится. Примерно как вы, — соврала я на ходу.

— Нет, такую не знаю, — покачала головой Юля. — А что с ней не так?

— Поссорилась с родителями, ушла из дома и несколько дней не отвечает на звонки.

— А, понятно. Если бы не четвертый курс и не имя, я бы подумала про нашу Аленку. Только она очень редко красится.

— Да она и не похожа на человека, который бы из дома ушел на несколько дней, — заметила Вероника.

— Ну, знаешь, всякое бывает. Хотя у нее толком ни друзей, ни парня, куда бы она пошла?

— У нее, кажется, еще и родители в разводе.

Я не вмешивалась в болтовню девчонок, которые наперебой принялись обсуждать Алену. Помимо тех фактов, что уже были мне известны, стало ясно, что Рахимова — не такой человек, чтобы водиться с подозрительными компаниями.

Собственно, как я поняла, компаний сестрица Аленушка вообще избегает. Даже на посиделки с одногруппниками не ходит.

Прошлой зимой она встречалась с каким-то парнем, то ли Димой, то ли Вадимом, но по весне они разбежались, так как он девушке надоел. Кроме Юли и Вероники у студентки есть еще какая-то школьная приятельница, но Алена с ней общается нечасто. И вообще, она необщительная, не стремится к новым знакомствам, да и вообще к чему-то новому. А еще она такая же зубрила, как и Вероника, может так закопаться в свои книжки, что экскаватором не выгребешь. А то, что хмурая — так она всегда такой была, независимо от настроения.

О семье Алены приятельницы почти ничего не знали, за исключением того, что родители в разводе и вроде бы есть младшая сестра, ибо девушка предпочитала родственников ни с кем не обсуждать.

Когда красноречие студенток иссякло, я поблагодарила их за уделенное время, извинилась за беспокойство и ретировалась. Тем более что большая перемена уже прошла и девушки заторопились на занятия.

Что ж, сегодняшняя работа оказалась более чем плодотворной. Есть о чем подумать за чашечкой кофе.

* * *

За обдумывание я принялась вечером, ибо после встречи с подругами Алены я направилась прямиком к себе на работу, в свой уютный кабинетик. Там меня уже ждал очередной клиент с пустяковым дельцем, на которое, по моим скромным подсчетам, уйдет не больше пары дней. Плюс всякие бумажные дела, отложенные еще с прошлой недели.

Сидя на диване и потягивая кофеек, я пришла к выводу, что моя уверенность укрепилась.

Нет, Алена не попала ни в секту, ни в сатанинскую компанию. Ирина Евгеньевна напрасно беспокоится. А странное поведение, в принципе, объяснить можно.

Скорее всего, это личные переживания, с которыми девушка никем не делится. Не все же могут это пережить быстро, особенно юнцы и подростки. Я даже больше скажу: и не все взрослые.

Я знала женщину, которая год убивалась после расставания с мужем, а она-то была постарше Алены. Вполне вероятно, что девчонка до сих пор переживает расставание с этим Димой-Вадимом, только виду не подает. Даже подружкам наплела, что он ей надоел. А все эти странные фразы, отлучки и молчаливость — следствие девчачьих страданий. Уходит неизвестно куда, потому что хочет побыть одна.

Молчание — желание, чтобы не приставали. Мрачные реплики — в глубине души надеется на какой-то отклик и сочувствие.

Видать, не сильно отзывчивые люди попадались Алене, раз она даже от матери скрытничает, а уж мама, как известно, самый близкий человек. Для большинства людей, по крайней мере.

«Ох, дорогуша, ну ты прям подростковый психолог. Если твоя практика внезапно полетит к чертям собачьим, можешь смело идти работать в школу, вправлять мозги на место малолетним раздолбаям и романтичным девочкам».

Мне казалось, что дело можно уже заканчивать. Позвонить Ирине Евгеньевне, рассказать ей все, так сказать, отчитаться о проделанной работе. Я уже даже взяла телефон, но, покрутив в руке, положила обратно на журнальный столик.

Даже к отчету надо подготовиться. Ведь волей-неволей придется вывалить на Рахимову мои предположения о депрессии и прочих психологических проблемах ее старшей дочери.

Тут нужно правильно подобрать слова. А я на всякий случай еще завтра понаблюдаю за сестрицей Аленушкой и, если ничего выходящего за рамки не случится, вызову Ирину Евгеньевну в свой офис и выложу ей все как на духу.

Вот так, все просто и понятно.

Только одна мысль неотвязно крутилась в моей голове: тут все-таки есть какой-то подводный камень. Я это учуяла, еще