Аполлонский наконец-то переместился в пространстве, но не слишком сильно — если бы не следы на мокром песке, никто бы и не заметил этого передвижения. От одного ящера художник перекинулся к другому, лежащему неподалеку — видимо, Федор Семеныч собрался перерисовать каждую особь на острове, чтобы уж точно удовлетворить художественные потребности.

Карандаш выводил каике-то безумные острые линии, которые неведомым образом собирались в рисунок — всегда так только кажется, что все это ерунда, легкотня: что такого, скажите на милость, в этих рисунках? Пара линий тут, пара там, и все они до ужаса простые. А когда садишься и принимаешься эти простые линии чертить самостоятельно, собираются они максимум в «палка-палка-огуречик», при этом человечка в итоге не выходит — скорее какой-то монстр из ночных кошмаров, таких жутких, какие не снятся даже потусторонним сущностям.

В блокноте же Федора Семеныча вырисовывался новый дракон, похожий на лежавшего ящера (идеальная модель!), но вот только раза в три больше, с крыльями, зубищами и потоком пламени, вырывающимся из глотки. На листе уже начала появляться и какая-то башенка, ставшая жертвой нарисованной струи огня.

За все это время Аполлонский ни разу не закурил — непонятно, как, прямо-таки настоящая фантастика. Видимо, держался, не хотел портить драконам свежий воздух, а то приучатся нюхать дым и будут потом таскать у туристов сигареты. Ну и от работы художнику тоже отвлекаться не хотелось.

— Если бы они и правда плевались огнем, было бы куда интереснее, — Психовский заглянул через плечо Аполлонского.

Рука дернулась — следом за ней карандаш, а следом и линию, словно опьяневшую, занесло куда-то не туда.

Аполлонский надулся и полез за ластиком.

— Ты бы хоть предупреждал, — буркнул художник. — Как погулял?

— Да никак, твои драконы — скука смертная.

— Ты сам недавно восхищался ими… Эх, Рыбы-Рыбы, двойственные натуры.

— Это не отменяет того факта, что смотреть на них и только на них столько времени — скукотища. И Рыбы тут не при чем — гороскопы, знаешь ли, работают слегка не так.

— Ну это мы с тобой потом еще обсудим, не боись. Тут, кстати, говорят, есть белки летяги, или кто-то там еще летающий. Тебе стоило зайти поглубже в леса…

— Все одно и тоже, да к тому же, мне очень лень. — вздохнул Психовский. — Правда, я тут нашел…

Федор Семеныч даже остановился, поднял голову и поправил шляпу.

— Что же? Неужели древний обелиск или статую забытого всеми бога?

Психовский хотел рассказать об увиденным им существе, но как-то засомневался, заметался из стороны в сторону — в этом оттиске с ним такое происходило от случая с случаю, когда надо было сделать или решить что-то действительно важное… но вопрос был в другом: а видел ли он того зверя вообще? В этом профессор тоже сомневался, а потому, подумав — этот процесс в его голове всегда пролетал на скорости японского поезда, — решил промолчать.

— Да так, — махнул рукой Психовский. — Среброкистый Феб, с ясновидением у вас дела плохи.

— Не отрицаю, — вернулся Федор Семеныч к работе, — я же не преподаватель на кафедре медиумов в Хогвартсе, или где там еще.

— Лучше покажи, что у тебя получилось.

Аполлонский недовольно вздохнул, лукаво при этом улыбнувшись — удивлять Грециона рисунками было здорово, а вот резко прекращать рисование второй раз за такой короткий отрезок времени — удовольствие так себе.

Профессор взял в руки блокнот и разглядел огромного дракона, восседающего на каком-то поваленном, гниющем дереве.

— Не хватает болота и орды орков. Зеленых, а не как у Джексона[5].

— Все будет, — потянулся художник за блокнотом, но Психовский не отдал его. — Ты же знаешь, что я больше люблю графпланшеты. Отцифрую потом драконов, будут заготовки на любой рисунок. Нет, студентам точно устрою конкурс на лучшего дракона — пусть веселятся!

— Или страдают, — продолжал рассматривать рисунок профессор.

— Те, кто страдают от такого прекрасного задания — скучные дураки, и поделом им.

С такими преподавателями, как Грецион и Федор Семеныч, легко вместо диплома написать завещание.

— Давай уже блокнот обратно, — снова протянул руку Аполлонский. — А то мы ведь надолго тут застрянем, а нам еще в турне отправляться, корабль ждать не будет.

— Как будто мы тут и так не на долго, — профессор вернул блокнот.

— Если ты хочешь узнать, что находится за границей слова «долго», то эта будет прекрасная возможность…

В любой нормальной ситуации, да и в любом другом оттиске реальности, Грецион бы ответил что-нибудь: сострил, пошутил, поворчал, да сказал хотя бы что-то, но тут профессор засомневался в необходимости замечания и промолчал, осмотрев словно мазками кисти прорисовывающийся вдалеке лес. Мысли Психовского были заняты мифологической тварью, которую он почти наверняка увидел… или все же нет? Духовный маятник профессора сумасшедше мотался туда-сюда, не в состоянии остановиться, хотя в других вариантах здесь и сейчас он бы лишь легонько пошатывался.

Если бы профессор рассказал любому нормальному, рационально мыслящему человеку о том, что за существо металось в лесах, этот, надо повторить, нормальный, рационально мыслящий человек сказал бы: «Да быть такого не может!», «бред сивой кобылы, сказки» или любую другу вариацию на эту тему.

Загвоздка в том, что Грецион Психовский считал рациональное мышление в таких вопросах дико скучным и бесполезным.

И не сказать, что был неправ.

Туристический лайнер с гордым названием «Королева морей» (спасибо и на том, что не «Титаник») бороздил водные просторы уже долгие годы. Гостям предлагали уютные каюты, отличный сервис и, самое главное, никаких спонтанных происшествий и айсбергов на пути. Что удивительно, море даже не бунтовало против броского названия лайнера — обычно природе не нравятся такие выпендрежи человека, и она их с удовольствием съедает, доминируя, властвуя и унижая. Но в случае с «Королевой морей» все как-то обходилось — видимо, нравилось морям и океанам эта королевишна.

В общем, когда корабль — включим в это слово и само судно, и команду, и капитана, и все-всех, кто составляет сущность любой морской посудины — причалил к берегам Комодо, то был спокоен, как волк на охоте. Да и беспокоиться, объективно, было не из-за чего — тур по островам Индийского Океана на борту «Королевы морей» проходил уже не первый раз, перед отчаливанием из порта судно проверили, спонтанных препятствий на пути не наблюдалась, Летучий Голландец не докучал, а пираты эти места как-то не особо жаловали.

Вот спокойная, расслабленная «Королева морей» и причалила к берегам острова Комодо с легкой душой, спустив трап. Лайнер, конечно, еще не догадывался, что на его борт взойдет профессор Психовский, а это ничем хорошим — ну ладно, ничем нормальным — точно не кончится.