— Они смогут нападать только по нескольку человек за раз и с близкого расстояния, — сказал он им. — Перебейте их достаточно быстро, и тогда у нас может что и получится.

Арилл наблюдала за ним, о чём-то размышляя. Наконец она сказала:

— У вашего народа тоже есть мужество. У нас и раньше были враги — кочующие племена, отряды налётчиков с севера, даже некоторые люди Майяпана, которые стали слишком воинственными. Но никто из них так и не осмелился напасть не то, что на этот город, но даже ни на одного из нас, после того как они увидели наши штуки, которые мечут молнии.

Мартин кивнул, прислушиваясь к звукам снаружи, где испанцы занимались приготовлениями к штурму.

— Они не мой народ, — сказал он, — разве что случайно. Но они храбрые. Сам дьявол не смог бы заставить их отказаться от того, чего они хотят. Они, — он произнёс испанское слово, — конкистадоры. А теперь я хочу увидеть тот нижний вход. Мы же не хотим, чтобы они поднялись по нему в пирамиду.

Арилл покачала головой.

— Они не смогут. Здесь нет лестницы, а лифт заблокирован на этом уровне.

— Лифт, — сказал Мартин, а затем довольно неуверенно рассмеялся. — Значит, с нами всё в порядке. Они не смогли бы управлять лифтом, где бы он ни находился.

— И всё же, — с любопытством произнесла Арилл, — ты, кажется, понимаешь о чём я говорю.

— Я же тебе сказал. Они не мой народ.

Внезапно раздался оглушительный треск, и прочная пластиковая плита, закрывавшая дверной проём, содрогнулась в своих пазах. Наступила пауза, словно человек переводил дыхание, когда огромное бревно качнулось назад, достигло конца своей дуги и снова двинулось вперёд, подгоняемое потными людьми, раскачивающими его на канатах. Затем снова раздался оглушительный треск, лязг и грохот двери, комната наполнилась шумом, от которого все приборы начали издавать свои собственные звуки. Некоторые техники с опаской посмотрели на ряды вакуумных ламп.

Мехербал продолжал говорить, обращаясь к ним и к тем, кто был с ним, когда он пришёл на встречу с Арилл. Яркая точка всё ползла по огромному тёмному экрану. Пауза и удар, пауза и удар, равномерно, ритмично, шум и ярость, и бледные лица, уставившиеся друг на друга, и глаза Арилл, возмущённые и злые.

Мартин сердито сказал ей:

— Неужели нет ничего, что можно было бы превратить в настоящее оружие?

Она покачала головой.

— Это противоречит нашему закону, нашим обычаям и нашей воле. — она указала на шокеры, гуманные и безвредные приспособления, предназначенные только для самозащиты. — Придётся обойтись и этим.

Пауза и удар, ритмичный, ошеломляющий. Пластик был очень прочным. Мартин услышал оживление в углу, где у экрана стоял Мехербал, техники разговаривали и что-то делали с механизмами. Где-то что-то хлопнуло с тонким стеклянным звуком. Ещё один звонкий хлопок, а затем целая батарея взрывов — вакуумные трубки лопнули от вибрации, осыпав его осколками пластика, лёгкого и безвредного, как целлофан.

Дверь хрустнула, пошла трещинами и развалилась на части. Кричащие, подбадривающие друг друга люди отбросили таран и полезли внутрь, столпившись в дверном проёме. Мартин отдал команду, и шокеры выплюнули свои молнии забвения. Люди падали, но другие перелезали через них, быстро наступая плотной толпой. У Де Гусмана и остальных было время прийти в себя, и теперь они не боялись шокеров. Они собирались победить за счёт скорости и численности. Мартин стоял и швырял в испанцев всё, что попадалось под руку, думая о том, что всё это бессмысленная трата времени, думая об Арилл, думая о том, как странно было бы умереть в чужом теле.

И вдруг, словно из ниоткуда, с неба донёсся глубокий и ужасающий раскат грома.

VII

Это был устрашающий, душераздирающий рёв, который нарастал с невероятной скоростью. Он перекрыл звуки битвы, превратил их в ничто. Испанцы дрогнули. Они остановились с поднятым оружием, не пуская его в ход, а прислушиваясь, страх отразился на их лицах. Мартин почувствовал, как массивная пирамида слегка задрожала у него под ногами. И ему тоже стало страшно.

Он поискал глазами Арилл, но она была со своими людьми. Вспомнив свой век, он попытался найти какую-нибудь аналогию этому звуку, который раскатами громыхал в небе так, как будто собирался разорвать мир на части. Он подумал о реактивных самолётах, но самый тяжёлый реактивный самолёт, который он когда-либо слышал в полёте, был не более чем шёпотом по сравнению с этим.

Снаружи раздался пронзительный крик. Он был слышен только потому, что кричащий находился очень близко, в нём чувствовалась паника. Внезапно испанцы, которым так не терпелось попасть внутрь помещения, бросились вон из него. Они совсем забыли о сражении. Мартин, влекомый ужасом, последовал за ними к дверному проёму. Человек, который кричал, всё ещё продолжал это делать, вопя о конце света.

Мартин вышел на открытую террасу, образующую вершину пирамиды. Солнце скрылось за высокими горами на западе. По небу плыли огромные облака, их нижние края были окрашены багрянцем, и всё ещё горячий воздух дрожал и колыхался от мощного звукового удара. Испанцы расположились вдоль ступеней пирамиды, на террасе и на площади внизу. Они смотрели вверх. Некоторые из них упали на колени. Другие стояли, но все смотрели вверх. Мартин тоже посмотрел вверх.

Сверху вниз, сквозь грозовые сумерки, пронеслась полоса пламени, похожая на падающую звезду, направлявшуюся прямо к Но Эку.

Какое-то бесконечно долгое мгновение никто не двигался. Мартин, коленопреклонённые люди, стоящие люди — все они были похожи на фигуры в ожившей картине, застывшие и устремлённые ввысь. Вокруг пирамиды начали гулять странные ветры, а апокалиптический огонь всё падал и падал из-за самого высокого края неба, всё громче ревя по мере приближения.

Внизу, на площади, лошади без всадников внезапно сорвались с места и понеслись прочь. Затем какой-то человек повернулся и побежал туда, куда убежали лошади, за ним последовал другой, а затем и остальные, пока испанцы во весь опор не устремились вниз по пирамиде на улицы, которые вели за стены. Жители города начали выходить из своих домов. Они не пытались задержать испанцев и не преграждали им путь. Они тоже смотрели вверх.

Слепая, леденящая паника охватила Мартина. Комета, метеорит или бог знает что ещё вот-вот должно было обрушиться на город и уничтожить его, и его первым побуждением было убежать вместе с остальными, как можно дальше и быстрее. Но какой-то затаившийся в самой