был товарищ-медведь по имени Борис. И он действительно играет на балалайке. Я немножко приврал только когда говорил, что он играет лучше меня, потому что на самом деле я совсем не умею играть на балалайке. И вообще, это была его балалайка, которую я украл в цирке, когда помогал Борису сбежать. В принципе, я понимаю, что в такую историю поверить трудно, но людей, которые называют меня лжецом, я имею привычку купать головой в унитазе.

Этим я поставил его в неудобное положение, но провокация не удалась: он сумел выкрутиться.

— Погоди… Ты на полном серьезе утверждаешь, что украл в цирке медведя?

— Я такого никогда не утверждал. Ты когда-нибудь медведя видел? Нормального бурого русского медведя? Ты знаешь, его украсть не так-то просто, потому что если он с тобой идти не захочет — то и тебя не пустит. Я помог ему сбежать, и он пошел со мной сам.

— А зачем тебе понадобился медведь?

— Мне было его жаль. С ним в цирке хреново обращались.

— А потом что было?

— А потом я вывел его в тайгу и некоторое время он обитал неподалеку от моего дома.

Эта история вполне правдива, я лишь умолчал, что дело было до революции и Бориса, увы, давно уже нет в живых.

* * *

Ситуация вошла в берега: господа мафиози больше не побеспокоили меня, полиция на мой след не вышла. Через два дня на местном канале появились новости про машину, набитую трупами, жителей попросили сообщить, если они что-то видели — и на этом все.

Еще через два дня, в субботу, я наконец-то выполнил одну из промежуточных задач и затащил Линду в постель. В принципе, она меня не разочаровала, как и я ее, хотя Энни будет получше. Время от времени можно будет с ней спать, но не чаще раза в неделю: есть у меня и другие девушки. К тому же паузы между сексом — всегда хорошо, девушка успевает соскучиться.

В воскресенье я сводил Энни в японский ресторан, единственный на весь город, а потом снова был автокинотеатр и минивэн с тонированными стеклами, слегка раскачивающийся от нашей активности.

В понедельник я пошел в школу, как обычно, и у дверей заметил трех девушек. Вернее, двух девочек и взрослую девушку за восемнадцать. Собственно, я потому и обратил внимание, что девушка по возрасту явно не ученица школы. Она, в свою очередь, обратила внимание, что я обратил внимание, и проводила меня взглядом, обменявшись с девочками парой реплик. Взгляд какой-то необычный, девушки мне обычно улыбаются, а эта — нет.

Но вскоре я выбросил ее из головы: мисс Свенсон вышла с больничного и снова радует мой взор своими огненными волосами и замечательным бюстом. Ладно, пятница крайний срок, к этому времени она точно будет моей.

На уроке мы изучали «Снега Килиманджаро» Хэмингуэя, так что я первым делом спросил мисс Свенсон, что именно писатель хотел сказать вступлением о том, что на вершине Килиманджаро лежит иссохший и замерзший труп леопарда.

— Возможно, этим проводится параллель между леопардом, который шел по ложному следу и заблудился, и ложным жизненным путем героя, — ответила она.

— Нет-нет, это объяснение — домысел Генри Кинга, который снял одноименный фильм, — возразил я. — Только меня занимает задумка Хэмингуэя, а не трактовка Кинга.

— Это сложный вопрос, — вздохнула мисс Свенсон, — потому как писатель этот секрет забрал с собой в могилу.

На самом деле, это меня совершенно не интересует: нет на Килиманджаро никакого мертвого леопарда. Смысл вопроса был в том, чтобы показать тонкость натуры и вдумчивость ценителя: училки литературы любят таких учеников, это уже давно проверил.

День в целом прошел спокойно и нейтрально: никаких проблем, никаких происшествий. Вечером зажарил на заднем дворе мясо на шампуре — все-таки на дровах — это не в гриле — поел и лег спать.

Но спокойно выспаться мне не довелось: ночью я проснулся от шума, производимого посторонним, забравшимся в мой дом.

Поднимаюсь, крадусь по второму этажу и добираюсь до лестницы, спускающейся в холл…

И тут мне навстречу с тихим жужжанием устремились пули.

Побег

Я молниеносно бросился на пол и перекатился, вторая очередь прожужжала над головой. Проклятье, что за хрень⁈ На меня напал непонятно кто, вооруженный автоматом с глушителем? Все серьезно, в этом штате глушители практически запрещены, разрешение на них получить не так-то просто. Так, мне срочно нужно оружие!

В ответ во тьме блеснул цилиндрический корпус гранаты.

Я перекатился обратно и за угол, затем за стеной рвануло, звона, с которым вылетели стекла, я не услыхал. Идиота кусок, а нахрена ж тебе тогда глушитель, если ты гранатами хреначишь почем зря⁈

Чувствую только лютую, пылающую злость: меня много раз пытались убить, это фигня. Это даже нормально, нельзя винить быка за то, что он пытается убить волка. Но как же я ненавижу бросать обжитые места, чтобы начинать все сначала в другом месте! Ну, паскуда, пеняй на себя, ты сам задрал ставки до предела!

Бегу в спальню и вытаскиваю два кольта «уокера» и кинжал: под рукой у меня только они, более совершенное оружие спрятано в подвале.

Все-таки удобные в США законы: капсюльное оружие на дымном порохе не считается за оружие, на него даже не требуется разрешение. Кольт «уокер» девятнадцатого века выпуска хоть и крупнокалиберный, но не годится ни грабителю банков, ни террористу. Всего шесть выстрелов без возможности быстрой перезарядки, а круглая пуля не работает против бронежилета. Потому юридически такой револьвер не является оружием, требующим лицензию, благодаря чему «несовершеннолетний» я могу иметь такое дома без риска больших проблем с законом.

Взвожу курки: ну, теперь поиграем.

Планировка дома была по моему заказу доработана: в нем нет тупиковых комнат, все проходные, на второй этаж можно подняться из холла и из кухни. Так что и в угол меня зажать тут нельзя.

Отхожу назад, к задней лестнице, держа на виду переднюю. Влетает вторая граната, я вижу, как она кувыркается в воздухе, и успеваю спрятаться за стену.

Гремит взрыв. Дерьмо, скоро тут будет вся полиция города.

Выглядываю и вижу нападающего, поднимающегося по ступеням, верней, только его голову, и стреляю дуплетом. Промах: он тоже меня видит, у него прибор ночного видения. Пока я взвожу курки, противник начинает стрелять, его пули прошивают стену, так что мне приходится перекатиться. А еще они, черт возьми, зажигательные, и в доме