настолько, что она не может подняться к вечности. Она теряет из виду горизонт абсолютного будущего, завершающего время мира и истории, утрачивая общий смысл. Их отсутствие изменяет лик невесты Слова. Она сбивает с пути людей, христиан и нехристиан, переворачивая эту перспективу с ног на голову, и мы становимся свидетелями опустошения, и Церковь переполняется миром, а не мир Церковью. В мирском обществе, которое судит обо всем на основании социальных критериев и пытается низвести науку и философию до уровня инструментов прогресса, Церковь как никогда испытывает необходимость в «закрытых садах», чистых местах, неповрежденных знаках грядущего блага. Нехристиане имеют твердое право видеть Церковь такой, какая она есть в своей главной миссии, обращенной к людям ради их спасения, а прежде всего к Богу, любя Его и поклоняясь Ему.

5. Земля обетованная

Воскресным утром 26 июля 1948 г. отец Анри Ле Со отслужил свою последнюю литургию в аббатстве святой Анны, а после вечерней молитвы сел на поезд до Марселя, откуда и отправился в путь. В те времена подобное путешествие занимало чуть больше месяца. 15 августа 1948 г., миновав промежуточный порт Коломбо на Шри-Ланке, отец Анри провел торжественную мессу на борту, посвященную Успению Пресвятой Девы Марии: это событие носило весьма символический характер, ведь по католическому вероучению, Матерь Божья, не нуждавшаяся в Искуплении (согласно католической догме о непорочном зачатии Пресвятой Девы), вошла в Царство Божие и была коронована ангелами, став Царицей Небесной. Анри Ле Со связывал с Индией самые радужные надежды, касающиеся его духовного поиска, для него субконтинент стал своеобразной Землей Обетованной, «где течет молоко и мед», молоко духовного знания и мед преданности Высшему Существу. Ступив на землю Индии, Ле Со отправился в «Бхакти ашрам», в котором жил Жюль Моншанен, и спустя несколько дней уже чувствовал себя почти местным жителем: все казалось знакомым и близким, как будто бы он родился на этой земле. Красота тамильской природы, чистый воздух, пение птиц, тишина леса — все казалось чудом. Анри Ле Со почти каждую ночь выходил на улицу, чтобы подышать воздухом и полюбоваться окружавшим его пейзажем. Образ жизни тамилов также показался ему естественным и благостным: уже до отъезда в Индию он был убежденным вегетарианцем, а простая южно-индийская еда: лепешки, рис, дал, масала — казалась ему наиболее подходящей для монаха. Не зная тамильского языка, французский священник легко нашел общий язык со своими местными прихожанами:

«Никаких грубых рукопожатий, как в Европе, вместо них — грациозное движение сложенными на уровне подбородка ладонями. Христиане, в дополнение к этому приветствию, склоняются или встают на колени перед своим свами (священником). В ответ я должен дать им асирвадам (благословение), то есть произнести благословение, подняв правую руку, или даже нарисовать крест у них на лбу. Я до сих пор не могу разговаривать с ними на тамильском»[27].

Осенью того же года отец Лемарье получил от Анри Ле Со письмо, в котором последний выразил весь свой восторг от своей новой родины:

«Как бы я хотел, чтобы ты увидел все это! Небо, солнце, деревня, восхитительный пейзаж реки Кавери на закате… Красота рукотворных строений: великих храмов с блистательными скульптурами. Необыкновенно величественная архитектура в Мадурае и Шри Рангаме: семь стен, окружающих святая святых, каждая из которых увенчана гопурамом[28], комнаты с тысячами колонн, каждая из которых неповторима — чистые линии растительного орнамента, фигуры божеств, на лицах которых нет никаких гримас, как обычно рассказывают (и что иногда является правдой), во всем чувствуется мир, а душа погружается в медитацию…»[29]

Анри Ле Со и Жюль Моншанен мечтали о полной «индианизации», о том, чтобы разделить образ жизни местного населения. Перед ними была масса примеров того, как христианские священники, ничего не зная о местных обычаях, ели мясо, пили вино, совершали другие действия, которые с точки зрения индийцев являются греховными, вследствие чего последние делали вывод, что христианство — это некая второстепенная, возможно, даже ложная религия, раз даже ее священники ведут себя неподобающим образом. Для Ле Со и Моншанена даже и речи не было о том, чтобы вести такой образ жизни: они сменили свои священнические сутаны на шафранные одеяния кави, которые носят индуистские санньяси, стали принимать пищу, сидя на полу и используя банановые листья вместо тарелок, спали на простых циновках. Однажды Ле Со решил посетить Шри Рангам, который имеет очень древнюю историю и знаменит своим храмом, в котором некогда жил и работал выдающийся индийский философ Рамануджа (1017–1137). Главное Божество храма — Вишну Ранганатха, гигантская статуя которого была, по преданию, первоначально установлена царевичем Рамой на Шри-Ланке в знак признательности брату Раваны, который перешел на его сторону и помог ему освободить из плена его жену Ситу. После долгих приключений мурти (статуя) оказалось в Шри Рангаме, но не утратило связь с островом: вопреки принятой в индуизме практике, взор Вишну обращен в сторону Шри-Ланки. Попасть в святая святых храма и увидеть Ранганатху затруднительно для европейца и в наши дни, а во времена Моншанена и Ле Со это было практически невозможным, и все-таки, по воле Провидения, ему удалось приблизиться к святыне: он сам не понял, как под натиском толпы он вдруг оказался среди священников, совершавших пуджу (богослужение) перед главным алтарем храма. Не отдавая себе отчета в том, что происходит, и не зная правил индуистского богослужения, Сеймы начал участвовать в арати (предложении божеству огня и других предметов) вместе с другими пуджари (священниками). Происходящее было настоящим чудом для всех собравшихся, многие из которых сочли это за проявление милости Ранганатхи, а для Анри это был новый удивительный опыт.

Еще до отъезда в Индию Анри Ле Со много слышал о Шри Рамане Махарши (1879–1950), прославленном мудреце современной Индии, который, по словам своих последователей, достиг просветления уже при жизни, став дживанамуктой (живой освобожденной душой). Его настоящее имя было Венкатараман, и в шестнадцатилетнем возрасте он испытал особое состояние, которое по внешним признакам напоминало физическую смерть: он почувствовал неожиданный беспричинный страх смерти, который заставил его обратиться внутрь себя. Юноша начал задавать себе вопросы, ответы на которые исходили из глубины сердца:

«Приходит смерть… Пусть приходит… Что есть смерть? И к кому она пришла? Ко мне. Кто есть я? Что именно умирает? Умирает это тело… Пусть умирает…»

Шри Рамана Махарши

За этим последовало ощущение полной физической смерти:

«Хорошо, тело умерло. Теперь его отнесут в крематорий и сожгут.