Медленно и покорно под разъяренным взглядом Егора, который прячет руки в карманы брюк и наблюдает.

Я бы на месте того водителя тоже не стала рисковать. Егор реально на взводе. Да на таком, что готов все вокруг уничтожить.

Я довела мужа.

Веселенький мишка обратился в свирепого медведя.

Когда въезд, наконец, освобожден, Егор разворачивается и шагает к нашему авто. Кидает на меня беглый и злющий взгляд.

И сейчас я чувствую себя не обиженной и вредной женой, а маленькой девочкой, которая серьезно нашкодила.

— Мордобой отменяется. Там еще какая-то баба, — Егор садится за руль и поскрипывает зубами, медленно выдыхая через нос. — Только не начинай, Инга, сейчас мне мыть мозги.

А я не думаю мыть ему мозги. Если я сейчас что-нибудь скажу, то выйдут у меня слова сиплыми и глухими.

Пока Егор паркуется, я пытаюсь выровнять дыхание и сердцебиение.

И я не сразу понимаю, что мы рядом с офисом Егора. У бизнес-центра, в котором Егору принадлежит несколько этажей.

— Пошли, — глушит мотор и покидает салон.

Весь такой резкий, агрессивный и мрачный. Я молча отстегиваю ремень безопасности, выныриваю на улицу и убираю локон за ухо.

Егор поправляет галстук. Молча шагает вперед, а я за ним. Тоже без слов.

Я понимаю, что мне стоит его окликнуть, притормозить и сказать, что я не права в своем желании залезть в бутылку поглубже, но…

Но вопрос, кто разворошил его мысли, останется со мной и будет точить, точить и точить.

— Боже, какая я дура, — шепчу я.

— И я спорить даже не буду, но я все же переплюнул тебя в своей дурости, Инга, — недобро отзывается Егор. — Должен был молчать. Молчать, а после потом бы все просто рвануло к хуям разводом, как у Витьки Воронина.

— Что? — я останавливаюсь. — Воронины… разводятся?

Нет. Это же какой-то бред бредовый.

Этого не может быть.

Я бы не сказала, что мы с ними друзья, но периодически пересекались на некоторых неформальных встречах.

Такая красивая пара.

Нет. Это другие Воронины разводятся. Не наши. Они не могли. Да они со школы вместе, и там такая любовь. Одно целое. Я ими всегда любовалась. Очень гармоничная семья. Нежная, теплая.

— Да, разводятся, — Егор разворачивается ко мне. — Что ты так на меня смотришь?

— Они не могли.

— Но вот смогли, — разводит руками в стороны. — Делят имущество.

— Какой абсурд! — охаю я и у меня, кажется, даже сердце колет от такой дикой новости. — А причина?

— Могу лишь предположить, Инга.

— Хочешь сказать, что он тоже новую бабу захотел? Как и ты?

— Подробностями Виктор не делился, — зло щурится на меня. — Его хрен разговоришь. Сказал, что разводится, а дальше молчал.

— Да не мог он с другой бабой снюхаться, — упрямо говорю я. — У него же жена… Мария же… красавица такая.

— Да ты тоже не уродина, Инга, но только что-то царапнуло меня в его взгляде, — подходит ко мне и всматривается в лицо. — Я эти же глаза видел в отражении. Глаза, которые говорят, что все заебало до такой степени, что хочется… не знаю, все к чертям собачьим перерубить, потому что дальше либо сдохнешь, либо впереди ждет унылая старость с диким сожалением, что ничего не предпринял.

— Я тебе не верю, — шепчу я. — У них же девочки. Три девочки.

— А у нас мальчики, Инга.

— Долго и счастливо было именно про них… — у меня выступают слезы. — Со школы… Егор… да как же так?

— Я не знаю, Инга. Вот так, — пожимает плечами. — И Виктор не тот человек, который разрушает, не подумав. Это я могу нахуй всех послать, а он пошлет тогда, когда уже не видит смысла спасать ситуацию.

— Господи… И ты молчал? Почему не говорил?

— Я сам только на днях узнал. По полной пизде мужик пошел, раз творит такую лютую дичь.

— Как же там Маша…

Прижимаю пальцы к губам в глубокой растерянности.

Было время, когда все вокруг женились. Теперь пришло время разводов? У меня на работе тоже несколько женщин за год развелись. Кто-то громко и скандально, кто-то тихо, кто-то с тайными слезами на обеде.

— Пошли, Инга, — разворачивается и шагает мимо машин. — У нас тоже идет все по одному месту, но хрена с два меня будут чужие жены обсуждать со словами, — имитирует жуткие женские интонации, — ”да как же так?”

Глава 14. Алина

Егор держит путь не к главному входу бизнес-центра, а к небольшой кофейне на углу. И меня уже особо не волнует та загадочная другая баба.

Меня ошарашила новость о разводе Ворониных.

Если они развелись, то у других в случае кризиса в семье нет шансов спастись и не утонуть.

Кидаю взгляд на вывеску “Самый лучший кофе”. Фон — бирюзовый, буквы — белые. Минималистично, но симпатично.

— Прошу, — Егор рывком распахивает дверь.

Запах кофе, ванили и корицы обнимают меня теплыми объятиями. И в любой другой раз я бы почувствовала желание насладиться чашечкой кофе, но сейчас мне муторно.

— Доброе утро! — улыбается темненькая девушка-бариста за стойкой. — Егор Афанасьевич, вам как обычно?

Вот тут я оглядываюсь на Егора. Это она? Он лишь едва заметно щурится и подплывает ко мне. Приобнимает и ведет к стойке.

— Да, как обычно, — кивает он. — А моей жене… — переводит на меня взгляд. — Милая, тебе сегодня ванильного латте хочется или… настроение на двойной эспрессо с коньячком?

— Егор Афанасьевич, — девушка за стойкой неловко улыбается. — Можно эспрессо, но без коньяка.

— Ничего, — глаза Егора темнеют, — мы с тобой, дорогая, коньячком догонимся за закрытыми дверями в моем кабинете.

Я перевожу взгляд на баристу. Лет двадцать. Каштановые волосы убраны в аккуратный хвост, лицо чистое, миловидное, глаза — большие и карие. Опускаю взор на бейджик. Алина.

— Алина, — я вновь всматриваюсь в ее лицо, — мне тыквенный раф. Что-то потянуло на небольшой изврат…

Вот она другая.

Молодая, свежая и не обремененная багажом жизни в виде близнецов с синяками, скандалами с мужем и тухлого болота под одеялом.

— Вам с собой? — Алина улыбается. — Или здесь?

Я пытаюсь увидеть в ее глазах разочарование, что Егор Афанасьевич притащил с собой жену, но не нахожу темной тени ревности или злости.

— Здесь, — отвечаю я, а теперь смотрю на Егора. — Правильно, да? Ты обычно…

— Беру с собой.

— И зачем? Твоя секретарша варит отвратительный кофе?

— Да, — Егор вздыхает и уводит меня к столику в углу кофейни. Заходит за спину и отодвигает стул. — Садись уже.

Я молча подчиняюсь. Алина тем временем занимается своей работой. Быстро,