***

Амели держалась поближе к Селин, пока они следовали за Яромиром обратно через оживленный город, и почти не могла поверить, насколько изменилась ее жизнь менее чем за сутки. Их дома теперь не существовало, а, поскольку она провела полночи без сознания, она понятия не имела, где они находятся и как далеко от Шетаны уехали.

После попытки Дамека убить их — особенно, учитывая, что ее нож остался в горле у одного из его солдат — они не могли вернуться домой, даже если кто-то там собирался принять их. Хуже того, этот ублюдок Яромир продолжал улыбаться ей, как будто рано или поздно она найдет его очаровательным. Ей очень хотелось провести кинжалом по его горлу. Просто подумав о том, как легко он сбил ее с ног, а затем схватил за руку, она холодела внутри. Если бы он не был таким сильным, сегодня утром она бы сбежала от него за пределы рва.

Но… после того как она оказалась внутри стен, ее мнение о ситуации изменилось. Коровы, козы и куры добавляли шуму людям, занимающимся торговлей, все казались тепло одетыми и сытыми. Это было нечто невиданное по сравнению с их серой деревней, и не было похоже на большой город, который она видела во время своего однодневного визита в Энемуск — там существовал резкий контраст между богатыми и голодающими.

Она никогда не видела ничего, похожего на это место.

Никто не боялся солдат, и многие люди либо кивали, либо приветствовали Яромира, как будто он им нравился.

Лейтенант остановился перед прочным деревянным домом в один этаж, покрашеннный в насыщенный коричневый, с желтыми расписными ставнями.

— Вот она, — объявил он.

Амели едва взглянула на дом, не понимая, на что он указывает, но Яромир открыл дверь и вошел внутрь.

— Проходите.

Оказавшись внутри, Селин резко втянула воздух, и Амели мгновенно поняла, почему. Они стояли в передней комнате лавки. Там был прочный прилавок на полдлины комнаты, в стены были встроены полки с глиняными горшками и банками. На пыльном столе громоздились пестик со ступкой, медные весы, маленькие деревянные миски и открытая коробка с трутом и кремнем. Большой гостеприимный очаг находился в центре южной стены.

— Сюда, — Яромир повел их за стойку и дальше через несколько распахнутых дверей в кладовку.

— Там есть большая спальня, — он указал на закрытую дверь, — но самое лучшее здесь.

Яромир открыл задний вход в лавку и придержал дверь, пока Селин не выглянула на улицу.

Она сделала еще один резкий вдох, и Амели поверх плеча сестры посмотрела на остатки того, что когда-то было цветущим садом травника.

Разделенные на восемь больших грядок, травы теперь либо заросли сорняками, либо без ухода погибли: тмин, фенхель, мята, любисток, шалфей, рута, чабер, наперстянка, душица, розмарин, лилии и розы… Амели потеряла им счет. Хилые красные маки выстроились у забора, а один угол украшала яблоня.

Селин переступила порог и опустилась на колени в то, что осталось от грядки с наперстянкой.

— Многие из растений еще живы, — произнесла она. — Это можно вернуть в прежнее состояние.

Селин всегда любила травы. Ей нравилось целительство. Но это было жестоко — позволять Селин сидеть так в чужом саду, когда ее собственный был потерян.

— Зачем ты привел нас сюда? — требовательно спросила Амели у Яромира. — Почему показал ей это?

— Потому что владелец мертв, — ответил он. Яромир стоял так близко, что она могла разглядеть отдельные волоски на его козлиной бородке. Амели отошла назад. — Он умер прошлым летом, и с тех пор у нас не было аптекаря. Собственность вернулась к княжичу, но место стояло пустым.

Глаза Селин погрустнели.

— Лейтенант, надеюсь, ты не думаешь, что мы можем купить это место у вашего княжича? У нас особо-то нет накоплений, — она вздохнула. — В настоящее время это платье — все, чем я владею.

Он покачал головой.

— Нет, я хорошо знаю, что вы потеряли всё вчера вечером. Но княжич дал мне разрешение предложить эту лавку вам, если вы сможете решить нашу проблему.

Амели обошла его.

— Предложить нам… ты имеешь в виду возможность жить здесь, как его люди?

Селин поднялась на ноги, не менее потрясенная.

Здешнее сообщество процветало, у людей были товары для продажи и деньги, которые можно тратить… и дочери, которые могли умолять Селину прочесть их будущее, дочери с монетами в кошельках.

Лавка была идеальна, намного лучше их старого дома. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но ничего подобного не может даться легко.

Амели скрестила руки на груди поверх своей холщёвой куртки.

— Он хочет, чтобы мы решили проблему? Какую?

Селин с пристальным вниманием прислушивалась, но на этот раз Яромир не выглядел забавляющимся. Он стал смертельно серьезен.

— Я не могу просто сказать вам. Я должен показать, — он выдержал паузу. — И предупреждаю, зрелище не слишком приятное.

Звучало не очень хорошо.

Но Селин оглядела большой заброшенный сад и красиво покрашенный фасад аптеки.

— Покажи мне.

***

Селин стояла среди бесчисленных бочек эля в холодильной камере под кладовой замка, глядя в то, что когда-то было лицом девочки-подростка.

— Я предупреждал, — заметил Яромир.

Тело девочки лежало на столе рядом с двумя другими в том же состоянии. Все трое были высушены, сморщены, одни кожа и кости. Две были одеты в прекрасные платья, но третья носила простое домотканое. Их длинные волосы разметались вокруг их голов. Будучи целителем в деревне, такой как Шетана, Селин повидала мертвых тел, но она никогда не видела ничего подобного.

— Это была чума? — шепотом спросила Амели рядом.

— Нет, — ответила Селин, и какое-то оцепеневшее чувство, оставшееся с ночи, вернулось и заставило ее руки дрожать. Ей нужно было время, чтобы оправиться от ужаса и потерь, которые она испытала, но жизнь продолжала терзать ее. Лежа там в веере своих волос, мертвые девушки выглядели такими хрупкими, такими ломкими.

— Как это произошло? — спросила она Яромира.

Он тоже просто смотрел на тела, и Селин подумала, что даже для него, закаленного солдата, это зрелище было тяжелым.

— Всего было четверо… я имею в виду, с первого случая. Однажды исчезла девушка, отец нашел ее в конюшне, спрятанной под сеном. Он послал мне сообщение, потому как боялся чумы и думал, что я должен знать. Мы сожгли тело. Прошло несколько дней, и никто больше не заболел… но я всё задавался вопросом, что же может сотворить такое с девушкой ее возраста? Ей было всего шестнадцать.

Он выглядел настолько расстроенным и потерянным, что, несмотря на обстоятельства, Селин задалась вопросом: каково