и природу этой страны. Он раскрывал перед ней историю, фольклор, обычаи, традиции своей Родины. Нелегко было Маргарет сразу принять всё. Так, однажды в одном из храмов она увидела кровь жертвенного животного и в негодовании воскликнула: «Зачем здесь кровь? Кровь перед лицом Господа?» Вивекананда стремительно повернулся к ней: «А почему бы и не допустить немного крови для полноты картины?» Он сокрушал её привычки, её манеры, её воспитание, а более всего — её гордыню. Отношения между ними становились всё напряжённее. Иногда он обращался с ней почти грубо. Однажды она с усмешкой взглянула на одного фанатичного монаха в храме. Вивекананда перехватил её взгляд и, больно схватив её за руку, прошептал в ярости: «Что делает в храме эта леди? Зачем она здесь?» Он заставлял её носить индийскую одежду, есть индийскую пищу, иметь индийские мысли. Он учил её совершенно отказаться от прошлого, отринуть себя до конца, чтобы принять в своё сознание Индию. Он вёл её через ортодоксальный индуизм, заставляя пройти весь сложный путь, который проходит индийская женщина. Он требовал от неё полного повиновения, он тиранил её, заставляя почувствовать всю полноту его власти над её личностью, всю тяжесть полного самоотречения. Маргарет Нобль изнемогала, это было на пределе её возможностей. Блестящий, исполненный грации и такта Вивекананда, каким он был со всеми, только с ней являл себя грубым деспотом, казалось, лишённым тени милосердия. Он провёз её по всей Индии, он сам преподал ей курс индийской истории и культуры. Он ни на одну минуту не отпускал её мысли и чувства. Он требовал скрупулёзного соблюдения самого малейшего ритуала. Он был агрессивен и безжалостен. Вся свободная натура Маргарет встала на дыбы. Взрыв между ними становился неизбежным. Вивекананда натянул все нити — он рисковал. Но он спасал и её и себя от страстного обожания, которое сжигало их сердца. Кульминация наступила в Гималаях. Они гостили несколько дней у мисс Мак-Леон. «Атмосфера между ними была так наэлектризована, что было почти невозможно находиться рядом с ними. Это случилось утром. Они говорили тихими голосами, когда я вошла, но что за взгляды они бросали друг на друга! Внезапно Вивекананда схватил её за плечи и побледнел, сжав губы. Мне показалось, что он сейчас ударит её. Я крикнула: "Свамиджи, где ваше милосердие? Где сердце ваше?" Он бросил её и, стремительно повернувшись, вышел. Я бросилась к Маргарет, которая без сил опустилась в кресло. Она была без сознания. Я, не в силах сдержаться, крикнула вслед удалявшемуся Вивекананде: "Смотрите, что вы сделали с ней. Вы убили её". Он не обернулся. Внезапно Маргарет открыла глаза и мёртвыми, непослушными губами прошептала: "Он не вернётся, он не вернётся больше никогда". Я весь день боялась за её жизнь. Она часто впадала в забытьё, что-то шептала, голова её горела, её лихорадило. Я не могла побороть возмущения и прошептала: "Кто мог измерить его суровость?" Она услышала и тихо, но отчетливо сказала: "Кто измерит глубину его нежности?"

Смеркалось, и первые звёзды зажглись на небе, когда он появился на веранде. Вид у него был такой измученный, словно он перенёс тяжелую болезнь. Сердце моё сжалось. Маргарет с тихим рыданием бросилась к его ногам. Он положил ей руку на голову, благословляя её. Голосом, в котором звучала непереносимая нежность, он сказал: "Я был один в лесу, но теперь, теперь я принёс тебе мир". Потом он повернулся: "Смотри, народилась молодая луна. Это хорошо. С этим рождением и мы начнём новую жизнь". Маргарет оставалась коленопреклонённой перед ним, и рука его покоилась на её голове. Никогда в жизни я не имела более глубокого переживания, которое осталось бы во мне так свежо, словно это случилось только что. Я стояла потрясённая, замерев перед лицом развернувшейся передо мной человеческой драмы. На моих глазах совершалось чудо преображения, и мир, исходивший от их гармонично соединённых фигур, наполнял мою душу благоговением и любовью». В этот вечер Вивекананда открыл Ниведитте врата Самадхи. «Я поняла в тот вечер, — писала она позже, — что Великий Учитель должен разрушить у нас всё, до последней крупинки, сокрушить наш эгоизм, наши маленькие "я", чтобы открыть нам доступ в беспредельный океан Милосердия, где всё — Любовь».

Последствием этого путешествия была сильная болезнь Вивекананды, от которой он уже не оправился до самой смерти. Маргарет и Вивекананда закончили путешествие в Дарджилинге, куда он повёз её. Там, перед лицом снежных вершин Гималаев, он окреп немного; там, по словам Маргарет, «были прожиты сотни жизней, перечувствованы все оттенки красоты, там была познана полнота Бытия и Беспредельность Милосердия». И там же Вивекананда сказал ей, что дни его сочтены.

Вернувшись, Вивекананда узнал о смерти Гудвина. Со слезами на глазах он воскликнул: «Я лишился своей правой руки». Матери Гудвина он написал: «Всю благодарность, которую я чувствовал к нему, я нихсогда не мог достаточно выразить. И если когда-нибудь кому-нибудь помогут мои лекции, то тем, что они появились, мы обязаны только ему. Мистер Гудвин сделал огромную работу, отдав ей всего себя без остатка. Я потерял друга, верного, как сталь, ученика, который никогда не унизился уклонением, работника, который не знал утомления, а мир потерял одного из тех драгоценных людей, которые рождаются, чтобы жить для других». Вивекананда написал стихи, посвящённые Гудвину.

Вивекананда предпринял путешествие в Кашмир со своими западными учениками. Он сам передавал им сведения и факты. Так, однажды он сказал, что Чингиз-хан не был вульгарным агрессором; он сравнил монгольского императора с Наполеоном и Александром Македонским, сказав, что все они хотели объединить мир, и что, может быть, это одна и та же душа воплощалась три раза, с надеждой принести единение миру под политическим протекторатом. «В то же время, — сказал он, — на главном пути приходил Единый Дух — Кришна, Будда и Христос, принося миру Единение религиозное».

Часть 5

В Кашмире Вивекананда на некоторое время удалился в полное одиночество.

Вивекананда выразил желание пройти пилигримом в Западные Гималаи, на поклонение Шиве. Он просил, чтобы его сопровождала только Маргарет. Они присоединились к огромной массе пилигримов, со всей Индии отправлявшихся в снежную долину, посвящённую Шиве.

Удивительная перемена произошла с Вивеканандой на глазах у Маргарет. Он превратился в одного из пилигримов, скрупулёзно соблюдающих малейшие детали в ритуале и обрядах. Он ел один раз в день — только ортодоксально приготовленную пищу, удалялся при каждом удобном случае в одиночество и медитирование. Он проходил над пропастью, босой, в изодранной одежде, с окровавленными ногами шёл он