Шрифт:
Закладка:
— Сел министр на своего конька.
А мне-то было хорошо известно, что Малиновский учил нас тому, что он сам осваивал не в тепличных условиях, а под огнём врага, когда «вводные» задавала война, оставляя на обдумывание решения считанные минуты. И от того, верным или не верным было решение, зависело — победить или погибнуть.
Из воспоминаний генерал-полковника М.И. Повалия:
Р.Я. Малиновский не терпел пустословия. Он требовал, чтобы мысль или решение было сформулировано логично и чётко: «Документ должен быть написан коротко, чётко и внятно — так, чтобы понял даже тот, кто понимать не хочет».
Из воспоминаний генерал-майора М.И. Петрова:
Маршал не терпел угодничества, не любил грубости, многословия и суетливости. Иногда замечал: «Много шуму из ничего», или «Мелкую речку издалека слышно», или «Корявое колесо громко скрипит». Ценил взвешенность суждений, вдумчивость. А как-то, не помню, к сожалению, по какому поводу, он сказал: «Нужно быть требовательным, обязательно нужно, но тот, от кого вы требуете, должен чувствовать, что его уважают, — без этого невозможно общение. Приказ не может быть выполнен только под страхом наказания — в таком случае он будет плохо выполнен. Приказ должен быть понят и осознан как долг, как необходимость. Нужно, чтоб возник внутренний импульс к исполнению приказа».
Из воспоминаний Валентины Разумовой-Бирюзовой:
Мне особенно помнится день 1 мая 1960 г. Мой отец, Сергей Семёнович Бирюзов, был тогда Главкомом ПВО — отвечал за небо нашей страны. Я видела, что последнее время папа очень нервничал, хотя и пытался скрывать своё настроение. Оказывается, как мы узнали позже, были случаи нарушения наших воздушных границ американскими самолётами-разведчиками на высоте 19 000 метров, а у наших перехватчиков потолок был 16 000 метров.
И вот Первое мая — праздник. Я проснулась в шесть утра, папа уже собирался и быстро уехал, сказав, чтоб я не волновалась и ничего не говорила маме, — она тогда лежала в больнице. Но тревога не отпускала. Пытаясь успокоиться, я готовила папин парадный мундир — ведь он должен присутствовать на параде. Но время шло, часы пробили девять, потом десять — и никаких звонков. Я включила телевизор — парад начался, а папы нет на Мавзолее. Через какое-то время снова показали трибуну, и я увидела, что министра обороны Родиона Яковлевича Малиновского тоже нет на трибуне. Это означало, что случилось нечто очень серьёзное. Я металась по квартире, почему-то нещадно ругая американцев. Только в одиннадцать приехал офицер за парадным мундиром и сказал: «Всё хорошо». Потом, из сообщения по радио, я узнала о сбитом нашей ракетой самолёте-разведчике с Пауэрсом. А спустя годы, когда мы с Раисой Яковлевной Малиновской, вспоминая наших родных, заговорили об этом дне, я узнала, что и она с тревогой следила по телевизору за тем, как муж вдруг исчез с трибуны, долго отсутствовал (ведя телефонные переговоры с папой, как он потом сказал ей), затем появился, что-то сказал Хрущёву, лицо которого просияло.
Из воспоминаний генерала армии А.И. Грибкова:
Обстановка вокруг Кубы по вине США шла к тому, что, независимо от нашего присутствия, кубинский кризис состоялся бы. Ведь военная операция США «Мангуст» против Кубы готовилась и тогда, когда у советского руководства ещё даже не было замысла операции «Анадырь». Хочу ещё раз сказать, что, начиная с замысла создания группы советских войск на Кубе, советское руководство даже в мыслях не допускало развязывания войны с США.
Напутствуя меня перед командировкой, Р.Я. Малиновский сказал: «Как только все ракетные части будут приведены в полную готовность к боевому применению, вы доложите об этом мне лично. И более никому. Запомните: ракетную дивизию пускать в дело только — повторяю — только с личного разрешения Верховного Главнокомандующего Никиты Сергеевича Хрущёва. Мы завозим ракеты на Кубу с целью сдержать возможную агрессию со стороны США и не собираемся развязывать атомную войну. У Плиева должна быть хорошо и устойчиво организована прямая проводная и радиосвязь с каждой ракетной частью. Ни в коем случае нельзя допустить несанкционированных пусков ракет. Даже один пуск может привести к атомной войне».
Министр встал из-за стола, походил по кабинету и, остановившись передо мной, добавил:
— О готовности ракетных войск донесёте мне условной фразой: «Директору. Уборка сахарного тростника идёт успешно». И впредь вся переписка между нами и Группой войск должна идти в адрес Директора.
Из записной книжки Р.Я. Малиновского. 60-е годы:
Как воздух необходима нам сейчас военная интеллигенция. Не просто высокообразованные офицеры, но люди, усвоившие высокую культуру ума и сердца, гуманистическое мировоззрение. Современное оружие огромной истребительной силы нельзя доверить человеку, у которого всего лишь умелые, твёрдые руки. Нужна трезвая, способная предвидеть последствия голова и способное чувствовать сердце — то есть могучий нравственный инстинкт. Вот необходимые и, хотелось бы думать, достаточные условия.
Из воспоминаний генерал-майора М.И. Петрова:
Родион Яковлевич считал пунктуальность «естественной нормой поведения цивилизованного человека», безусловно обязательной для военного человека. Думается, именно поэтому он счёл необходимым заняться организацией производства часов «Командирские». Вскоре после того как я, по поручению маршала, связался с руководством Чистопольского часового завода, произошла встреча Родиона Яковлевича с главным конструктором и начальником производственного отдела этого предприятия. Обсуждался вопрос о требованиях к часам. Маршал сформулировал их так:
— Часы точного хода и высокой надёжности — они должны выдерживать любые каверзы погоды: дождь, пыль, перепады температуры. И обязательно противоударные.
— Постараемся выполнить эти условия и сделать для армии хорошие часы.
— Надеюсь. Смотрите, чтоб не хуже «Омеги»! Желаю успеха!
Можно сказать, что надежды Родиона Яковлевича оправдались. Уже много лет на руках многих офицеров и генералов красуются командирские часы, ценящиеся за надёжность. Популярна эта марка и у гражданского населения, и даже за рубежом.
Из воспоминаний генерал-майора мёд. службы Н.М. Невского:
Однажды мне пришлось обратиться к Родиону Яковлевичу за помощью — речь шла о постройке нового госпиталя в Красногорске. Министр дал указание форсировать строительство. Мало того, дважды сам без предупреждения приехал на стройку, что подействовало эффективнее всяких указаний. О внимании Родиона Яковлевича к госпиталю, а значит, и к здоровью людей, напоминают и каштаны, привезённые и посаженные у главного корпуса женой Родиона Яковлевича Раисой Яковлевной.
В
