Шрифт:
Закладка:
Более того, в записке, оставленной в его квартире и проигнорированной властями Нью-Йорка, Берковиц упомянул Карра как «отвратительного насильника и растлителя малолетних». «Слышали бы вы, как Джон хвастается своими извращенными победами», – написал Берковиц, но данная им точная подсказка осталась без внимания.
Подводя итог сведениям о действиях Карра, Гарднер сказал, что, по словам информатора по имени Дениз Малком*, Карр сообщил ей, что «в Соединенных Штатах и Канаде существует сеть убежищ для сатанистов в бегах». «Мы связались с канадскими властями, – поведал Гарднер, – и нам сказали, что у них существует нечто подобное для байкеров и что, по слухам, этой сетью могут пользоваться также и сатанисты».
* * *
К тому времени, как мы завершили масштабную серию опросов, никто с нашей стороны уже не сомневался в выводах относительно Джона Карра.
– Помимо того, что мы узнали, они с Майклом действительно были сыновьями Сэма, – сказал я. – Для них это прозвание имело куда больший смысл, чем для Берковица. Я постоянно вспоминаю письмо Боррелли – как много там было сведений о Сэме Карре и намеков, что оно написано словно прямо в том доме.
В общем, теперь у нас был Джон Карр, человек, про которого нью-йоркские чиновники – в отсутствие хоть какого-то расследования – поначалу утверждали, что он даже не знал Берковица, и о чьей предполагаемой причастности к убийствам (и к сатанинскому культу) мы с Джимом Миттигером официально сообщили властям за несколько недель до его смерти. Это был человек, информацию о чьих связях с Берковицем офис окружного прокурора Бруклина Юджина Голда похоронил до того, как Берковиц признал себя виновным. Человек, чьи связи с Сыном Сэма получили окончательное подтверждение в ходе нашей поездки в Майнот – путешествия, которое до сей поры отказывались совершить официальные лица Нью-Йорка.
И, кроме того, у нас был Рив Рокмен, еще один объект пристального интереса во время этой поездки. По фотографии его опознали Тейлор, Кристиансен и Лесли Шэго, заявившая: «Во время его пребывания здесь он был фунтов на двадцать легче, чем на фото». Шэго также отметила, что у Рокмена «что-то не так с рукой», и ее точные наблюдения подтвердили Тейлор и Фалькон.
Загадочного Рокмена, которого не знал никто из друзей Карра в Северной Дакоте, видели в «Соколином гнезде» и на вечеринке в Майноте в середине октября 1976 года – вскоре после того, как Карр уволился из ВВС и попал в больницу с передозировкой, предварительно рассказав Гитцену и Нупу о том, как он пил мочу во время сатанинского ритуала.
Жители Майнота сообщили, что Рокмена им представляли как «Рива, друга Джона из Нью-Йорка». Насколько они поняли, Рокмен вместе с Карром занимался наркоторговлей в Нью-Йорке.
Тейлор и Кристиансен рассказали, что Карр носил в бумажнике фотографию Рокмена, по-видимому, вырезку из газеты, и говорил им: «Это парень, который хочет меня убить». Данное заявление, по сути, дублировало то, о котором раньше сообщил Крэйг О’Коннор. По словам Тейлора, «потом Джон сжег это фото прямо в раковине».
«Джей Си [Карр] также сказал мне, что, если бы он остался в Нью-Йорке, штат поджарил бы его на электрическом стуле», – добавила Кристиансен.
* * *
Все беседы в Майноте проводились в департаменте шерифа, за исключением разговора с Лесли Шэго, которую мы навестили у нее дома. Друзьям Карра предоставили выбор – идти на контакт или нет. Работа оказалась изнурительной, поскольку некоторые поначалу слишком неохотно делились своими знаниями о Карре.
Только в понедельник утром, на третий день нашего пребывания в Майноте, Чинотти решился задать вопрос, который мы с ним обсуждали наедине еще в выходные.
– Почему вы так уверены, что Карр совершил самоубийство? – спросил он Гарднера. – Он боялся за свою жизнь, боялся Рокмена и кто знает, кого еще. Кто-то мог приехать сюда, чтобы убить его после бегства из Нью-Йорка. Карр пробыл здесь всего два дня – зачем было проделывать такой путь, чтобы покончить с собой в спальне своей девушки? Он знал, что его разыскивают для допроса, так что другие тоже вполне могли это выяснить.
– А, черт! – ответил Гарднер. – Давно чуял, что до этого дойдет. Мы не уверены, что он покончил с собой. Мы назвали это «очевидным» самоубийством. Все выглядело так, словно он провернул это сам, но головой я за это не поручусь. Знаю, что Линда, Тейлор и прочие думают, будто его убили. А из всего, что мы узнали, вырисовывается мотив как для убийства, так и для самоубийства. Но он ведь знал, что его разыскивают для допроса, – чертовски хороший мотив для суицида.
– Он был слабым звеном, Терри, – сказал я. – Его разоблачили. Подельники могли завалить его, чтобы замести следы.
– Ага, – поддакнул Хэнк. – Но постарались выставить это как самоубийство, чтобы не помешать главной цели.
– Не смотрите на меня, – быстро сказал Майк Нуп. – Дело вели люди шерифа, им помогала полиция ВВС.
– Вот что я вам скажу, – заявил Гарднер. – В тот вечер я позвонил Майклу Карру, чтобы сообщить ему о смерти. Линда просила не звонить Сэму, потому что у того больное сердце…
– Больное сердце? Ничего не напоминает? – спросил я.
– Письмо Боррелли, – кивнул Хэнк.
– Дайте мне закончить, – перебил нас Гарднер. – Когда я сообщил ему новость, Майкл словно и не удивился. Он просто сказал: «Ну, надеюсь, он не страдал». Странно говорить такое.
– Сложновато завернул, – согласился Джефф Нис.
– Может, это потому, что они знали о его проблемах с наркотиками и всяком таком, – предположил я. – Но все же как-то слишком уж буднично он это воспринял.
– Есть и еще кое-что, о чем я вам не говорил, – продолжил Гарднер. – Я не хотел поднимать шумиху по поводу убийства. Разнюхивая что да как после смерти Джона, я получил три анонимных междугородних звонка. Судя по качеству связи, они были издалека. Все три от женщин, разных женщин. Одна из них сказала: «Мы добрались до Джона, оружие у него лежало поверх ног, и если ты там не свернешься, мы и до тебя доберемся». Про оружие мы ничего никому не сообщали, поэтому звонок я для себя отметил. Остальные два были с информацией. В одном случае сказали, что у
