Глаза у него изменились, слегка проступил синий цвет. Солмир посмотрел вниз на нее взглядом, в котором зарождался ужас, и безмолвно зашевелил губами.

– Нив, – прозвучало наконец, и он отшатнулся, порезавшись о собственные когти. – Нив…

– Теперь понимаешь?

Вальхиор. Его статуя все еще лежала на боку, все еще не расколотая, и его душа все еще сочилась из раны в глазу тонкой струйкой дыма, который замирал и копился в воздухе вместо того, чтобы ринуться прямиком к Солмиру, как у остальных. Голос у него стал слабым, но в нем сквозили нотки торжества.

Леденящий страх заворочался у Нив в животе. Ключ в перепутанных волосах запульсировал чуть быстрее, словно догоняя ее собственное частящее сердце.

– Он все вынесет. – Ложь, противоречащая тому, что Солмир превращался в чудовищную тварь у нее на глазах, но Нив все равно это сказала, словно так могла сделать обман правдой.

– Он исчезает, – продолжил Вальхиор мягко, благодушно и совершенно не обращая внимания на ее слова. – Клочок души, которым он так гордился, не может всем нам сопротивляться. Ноша слишком велика. Не так давно он был таким же бесспорным злодеем, какими ты считаешь нас.

– Совсем недавно, – согласился Солмир. В глазах у него снова проступала синева, но едва заметная, а клыкастая улыбка выражала не то удовольствие, не то печаль, не то оба этих чувства. Нив не понимала ее, как не понимала, ему ли принадлежал прозвучавший голос или одному из запертых в нем Королей.

– Он будет сеять разрушения, – еще тише произнес Вальхиор, пока его душа продолжала литься из каменного тела, собираясь в воздухе, будто назревающий ураган. – Думаешь, твои Волки смогут ему помешать? Думаешь, ты сможешь? Ничего ужаснее его – нас – мир еще не видел. В сравнении с нами все боги, которых вы убили, покажутся домашними зверушками.

– Нет, – замотал головой Солмир, зажмуривая глаза и пытаясь заглушить голоса в голове. Он прижал руки к вискам, заскреб их когтями, заливая лицо ручейками крови. – Нет, нет, нет, я не стану, прошу, хватит…

– Он исчезает, – прошептал Вальхиор. – Остается лишь немного надавить.

И с этими словами ураган души последнего Короля метнулся к Солмиру и захлестнул его стремительным потоком теней. Статуя разлетелась на куски. Черный дым потянулся к его носу, глазам и рту, и Вальхиор влился в него, вырывая из горла Солмира пронзительный крик.

Святилище содрогалось. От стен откалывались, падая со стуком, новые кости. Нив стояла, раскрыв рот, и смотрела на изломанное тело Солмира, бьющееся на полу, полная божественности и никчемной силы, которые ничем не могли ему помочь.

Но еще хуже стало, когда он поднялся.

Неестественно высокий. С лишними суставами в ногах. С острыми, как иглы, когтями на кончиках пальцев, и такими же зубами. Распущенные волосы обрамляли лицо, черты которого стали еще резче, словно их высекли ножом.

Синевы в глазах не осталось.

– Милая маленькая Нивира Валедрен. – Голоса всех Королей излились хором из одного рта. – Которой никогда не хватало на то, чтобы спасти кого-то любимого.

И Солмир – тот, кто был Солмиром, – ринулся вперед.

Нив каким-то потаенным чутьем поняла, что ему нужен ключ. Когти устремились к ее волосам; она увернулась и бросилась было бежать, спотыкаясь об осколки камней и костей. Он испустил смех, в котором беспорядочно и жутко сплелись пять голосов, и вытянул одну из неестественно согнутых ног, цепляясь за ее лодыжку. Нив рухнула на пол, до крови прокусила губу, ударившись о камень подбородком; из легких у нее вышибло воздух.

Монстр тут же оказался над ней, согнулся, опираясь на когти, окружившие ее голову с обеих сторон, будто прутья клетки. Она попыталась перевернуться, опутать ему шею шипами, как уже делала когда-то давно, однако сила не хотела обретать плотность; он легко отмахнулся от струек дыма, от ее слабой попытки напасть.

– Нивира, Нивира, – зашелестели голоса. – Осталось решить, хотим ли мы сохранить тебе жизнь, или…

Что-то изменилось. Она не видела его лица, но ощутила это вокруг них – неосязаемую борьбу такой мощи, что она отпечаталась в воздухе.

– Нив, ты должна меня убить, – произнес хриплый, изломанный голос Солмира у нее над ухом. – Ты должна открыть врата и убить меня немедленно.

Она зажмурилась. Потянулась к ключу на шее.

И тут череп Дракона наконец отвалился от свода.

Он полетел прямо на них, еще более огромный, чем Нив казалось прежде, и она успела задуматься о том, что с ней станет, если ее раздавит этим черепом в Тенеземье, где она не может по-настоящему умереть. Солмир перекатился в сторону, обхватив ее когтями в ранящем до крови объятии, все еще синеглазый.

Череп рухнул так тяжело, что часть каменного пола просела. В разломах не было ничего, кроме бурлящей темноты, кружащей и мерцающей, как изнанка звезды.

Кроме распадающегося Тенеземья.

Рядом с ямой застыли Нив и Солмир, поменявшиеся местами. Она сидела верхом на его бедрах, в издевательском напоминании о том, что произошло прежде в тюрьме, сложенной из ребер. Он поднял на нее глаза, в которых умирали последние искры синего.

– Ты потеряешь все! – прорычал Солмир голосами Королей.

А разве уже не потеряла? Она не могла вернуться к своей жизни на поверхности. Нив уже показала себя беспощадной королевой; Валлейда заслуживала кого-то лучшего, чем она – прибравшая к рукам и пустившая на свои нужды силу и власть, которыми наделена была лишь по праву рождения. Рэд в безопасности со своим Волком, но недосягаемая, непостижимая. А Раффи…

Раффи она уже отпустила.

Так что же ей оставалось? Ничего более. Только убедиться, что Короли умрут и не возродятся. Убедиться, что у тех, кого она ранила, останется место, где они смогут исцелиться.

Она ведь готова была разрушить мир ради сестры. Так велика ли будет разница?

– Если только я сама все не отдам, – прошептала Нив.

Склонилась вперед и поцеловала его.

Клыки впились в ее губы. Когтистые руки обхватили ее талию, и она не знала, для того ли, чтобы сбросить ее или чтобы притянуть ближе, но все равно целовала его, настоящим поцелуем, в который вложила все, что Солмир не дал ей сказать, и все, что она не могла выразить; поцелуем, который вместил в себя то, разобраться в чем у них не было времени.

Она чувствовала, как они текли к ней. Души Королей прогорклым маслом вливались в ее горло, казались проникающей в тело заразой. В голове смеялись шипящие голоса, сердце сковывало чем-то инородным.

Было больно. По щекам у нее бежали слезы. И все же она прижималась губами ко рту Солмира, пока не ощутила, что вся эта тьма, все до последнего клочья чудовищных душ, не принадлежавших ему, покинули его тело и перешли в нее.

И у Солмира осталась лишь его собственная душа. Может, и маленькая, и иссохшая, но сохраненная ценой его огромных усилий. И пусть ее недостаточно для того, чтобы сопротивляться ярости Пяти Королей, пока недостаточно. Но однажды будет.