— Почему, Лерой? Почему ты это сделал?

— Сделал что?

— Ты знаешь, о чем я.

— Ну да. Знаю. Просто потому, что я могу.

За месяц Дрейтон сильно изменился. Теперь он не пытался притворяться, что дружба с Лероем ему важна. Рядом с ним он всегда держался угрюмо и отказался от одной кровати — спать стал на одеяле у дальней стены. Лерой не возражал — во-первых, кровать снова целиком принадлежала ему, во-вторых, не приходилось поддерживать с Дрейтоном общение в школе. Смотреть на него теперь было все равно, что пялиться на призрака — вроде что-то есть, а вроде пустое место.

Но кое-что любопытное в этом призраке было.

Как-то раз, проснувшись среди ночи, Лерой понял, что Дрейтона в комнате нет. Волноваться он не стал — решил, что калека поперся в ванную, — но следующей ночью все повторилось, и из-за чуть приоткрытого окна в этот раз донеслось бряцанье подпорок для ног. Встав с кровати, Лерой выглянул наружу. Луна светила тускло, но на подъездной дорожке он различил фигуру Дрейтона, движущуюся с непривычной прытью. Лерой следил за недобратом, пока темнота не поглотила его.

Может, попадет под машину, пронеслась в голове беззаботная мысль. Или кто-нибудь его похитит. Может, в городке у кого-то пунктик на инвалидах. Если так — весьма кстати, потому что на своих ходулях Дрейтон далеко от маньяка не убежит. Его либо убьют, либо изнасилуют.

Лерой не смог с ходу представить, что творится в голове у извращенца, которому захотелось бы отведать Дрейтона. Пожалуй, это должен быть робот. Кто-то, сделанный из стали. Железку-то может к железке привлечет. Но всегда остается сценарий с убийством. Убить Дрейтона мог любой псих, которому не по душе калеки.

Оставалось надеяться и молиться, что так и будет.

Лерой, позевывая, вернулся в кровать.

Однажды, проснувшись поздно ночью, он обнаружил, что Дрейтон сидит в углу их комнаты на табуретке. Той самой, на которой перед отлетом в ад сидел его отец. Над ним горела лампа, утлый рюкзак покоился меж его закованных в металл ног. Дрейтон что-то искал внутри. Лерой приподнялся на подушках и с отстраненным любопытством уставился на парня. Смешно, но еще вчера эта комната целиком принадлежала ему и была такой большой, а теперь он вынужден ее делить… И она стала заметно меньше.

— Что ты делаешь? — спросил Лерой.

— Ищу кое-что, — ответил Дрейтон, не поднимая глаз.

— У тебя тут всяко не чемодан перебежчика. Хотел бы что-то найти — нашел бы вмиг.

— Уже нашел, не волнуйся.

На глазах у Лероя Дрейтон достал продолговатый деревянный футлярчик.

— Это что?

— Кое-что от моего папы.

— Что именно?

— Бритва.

— Вроде той, которой он мамку твою и себя распотрошил?

— Та самая.

— Не может быть.

— Может. Это она. — Дрейтон поставил футлярчик на коленку.

— Говорю тебе, не может быть, Металлолом. Ее даже копы не нашли.

— А я нашел.

— Ты ходил в дом? — Лерой знал, что ходил. Где еще он достал табуретку? И все же сам факт ошеломлял.

— Да, — кивнул Дрейтон. — Я там был.

— Вот куда ты ходил ночью.

Дрейтон снова кивнул, открыл футляр и извлек бритву. Даже со своего места на кровати Лерою было хорошо видно лезвие — бурое от засохшей крови.

— Твою мать, — протянул он.

— Он перерезал себе глотку, вернул бритву в футляр и спрятал ее в тайнике за стеной кладовки.

— Мы же были в кладовке. И полиция тоже. Нет там тайника!

— Они плохо искали. Стены обшиты, но в одном месте обшивка отходит. Там есть маленькая ниша. Туда он ее засунул. Потом сел на табуретку и умер.

— Так говоришь, будто знаешь наверняка, что так и было.

— Я знаю. Так и было.

— С перерезанной глоткой он не смог бы ничего и никуда спрятать, сам знаешь.

— Но он смог. Ты знаешь про одиннадцать измерений?

— Ты о чем?

— Их одиннадцать, и они сталкиваются. Или встревают одно в другое, но так бывает редко. Эти столкновения и встревания происходят с огромной силой. Возможно, когда-то именно так случился Большой взрыв — из-за слияния материй нескольких разных измерений. Они существуют одновременно с нашим, и мы не можем ни потрогать их, ни увидеть — разве что при столкновениях и встреваниях…

— Ты дурью какой закинулся? Или тебе не то прописали? Ты же все время по врачам шатаешься — мать с отцом тебя возят. Так?

— Повелитель всех острых предметов, Лерой, живет в одном из этих измерений, и его можно призвать. Он способен проникнуть сюда. Его мир — мир лезвий, и в нем он Бог — Бог Лезвий, Лорд Убийств, Король Теней.

— Ты втираешь мне какую-то дичь. Где ты этого нахватался?

— Это правда, Лерой. Если нанести себе порез особым орудием, твой разум откроется иным измерениям. Всем сразу. Одиннадцать сольются в одно. Иногда, при нужных условиях