Рис. 37 а, б. Фрагмент из рая «Сада земных наслаждений» Босха и картина Дали «Великий мастурбатор». Так называемый параноидально-критический метод Дали, заключавшийся в том, чтобы видеть двойное дно предметов, дополнительные коннотации в них, рождающиеся за счёт определённого всматривания, – приём, сближающий его с Босхом. Сальвадор Дали. Museo Nacional Centro de Arte Reina Sofia, Madrid.

Рис. 37 в, г, д. Рисунки Сальвадора Дали по мотивам ада Босха. Коллекция дома-музея в Фигерасе.

Немецкий историк искусства Вильгельм Френгер озвучил в 1947 году крамольную, но тут же нашедшую отклик у массового зрителя идею о том, что Босх был членом адамитов. В сотрудничестве с этой сектой, которая практиковала нудизм, пропагандировала свободную любовь и многожёнство, Босх, якобы написал «Сад земных наслаждений», по мнению Френгера, – «Сад любви». Однако исследования немецкого искусствоведа не учитывали, что адамиты были активны в Брюсселе за столетие до рождения Босха, и самый поверхностный анализ «Сада наслаждений» показывает, что художник на просторах этого триптиха решительно отвергает любую форму свободной любви.

Рис. 38. Макс Эрнст. Искушение святого Антония, 1945 г.

Только исследования таких авторов, как Шарль де Тольнай и Людвиг фон Балдас приоткрыли завесу непонимания работ художника. Благодаря их идеям произошёл фундаментальный слом, инициировавший восприятие Босха как религиозного моралиста и сатирика, обличавшего пороки людские, несовершенство мирской власти и распад Церкви. Такой взгляд на творчество художника актуален и по сей день.

Нидерландский учёный Дирк Бакс, изучавший визуальный язык Босха в середине XX века, сформировал новую методологическую оптику. Он решил декодировать Иеронимовы образы, подыскивая ключи в фольклоре и устной языковой культуре того времени, дошедших до нас в немногих письменных источниках, а также – в литературных памятниках. Таким же путём пошли и другие исследователи, усложнив, развив, углубив исследования наследия Иеронима: Рогер Марейниссен, Паул Ванденбрук, Эрик де Брёйн, Люкас ван Дейк, Йос Колдевей, Лари Сильвер, Стефан Фишер и многие другие.

Важно отметить также, что по сей день ведутся споры о многих работах Иеронима Босха: он их создатель или нет. Датировки его произведений зависят от исследовательской позиции и достаточно сильно колеблются. В этой книге я лишь отчасти затрагиваю полемику, сложившуюся вокруг наследия Босха, а при датировке картин, за исключением совсем спорных, я опиралась на исследования группы учёных, проводивших реставрацию и консервацию наследия Босха «Bosch Research and Conservation Project» (BRCP), труды Музея Прадо, представленные в их каталоге, посвящённом 500-летию с года смерти Босха, на исследовательскую политику каталога «Taschen», а также на результаты многочисленных дендрохронологических и т. п. анализов, проводившихся с наследием Босха.

Рис. 39. «Святой Антоний», работа, приписываемая Босху, как и «Сошествие Христа во ад» последователя Иеронима на выставки Дада и Сюрреализма в Нью-Йорке в 1936 г. Именно эта выставка вновь открыла Босха широкой аудитории, а также ввела Иеронима в актуальное поле художественных тенденций. Фото из архива МоМА.

Тем не менее в результате работы «Bosch Research and Conservation Project» (BRCP) опубликованы и открыты в свободном доступе многие нюансы, связанные с техникой работы Иеронима Босха, широкому зрителю, который теперь может ознакомится с картинами Иеронима в прекрасном разрешении и подробнейшим образом. Благодаря издательской деятельности Центра по изучению Босха в Хетрогенбосе, обладающего грандиозной библиотекой, где собраны, не побоюсь этого слова, – все труды об Иерониме, регулярно выпускаются материалы конференций, посвящённых художнику и формирующих традицию научного босховедения (эдакие Bosch studies).

Обобщая проделанную исследовательскую работу, сегодня мы ясно видим, что работы Босха аккумулируют многие средневековые тексты. Его триптихи и уцелевшие фрагменты утраченных картин накрепко вплетены в самую ткань средневековой культуры. Через призму её текстов понимается и прочитывается всё творчество Иеронима Босха, являющегося в свою очередь проводником и дверью в мир позднего Средневековья.

Босх работал исключительно по поручению ктиторов. Его почитатели и клиенты принадлежали к элите. Многие темы его визуальных размышлений касаются вопросов, которыми задавалась зажиточная буржуазия на пороге Нового времени. Ощущение меняющегося мира, классовые трансформации, религиозное обновление, ломка и попрание традиций, вписанные в контекст вечных проблем богатства и нищеты, жизни и смерти, – всё это заставляло художника (а вместе с ним и его зрителей) думать, опасаться и наслаждаться, чувствовать, волноваться и трепетать, продолжая нуждаться в символических, иносказательных, превращённых формах, – в картинах, разговаривавших с человеком о нём самом, о его культуре, эпохе и вере.

Иероним в России

Иеронима Босха в России нет. Коллекция живописи классических мастеров на бескрайнем пространстве музеев России могла бы быть представлена достаточно широко. Ведь после реформ Петра Великого состоятельные обитатели усадеб и дворцов приобрели неодолимую склонность к заполнению своих просторных и пустынных жилищ шедеврами западной живописи. После же революции 1917 года разграбленные дворянские гнёзда пришли в упадок, а картины, украшавшие залы, коридоры, кабинеты – частично распроданы или национализированы и перераспределены по музеям Советского Союза, в экспозициях и хранилищах которых и сегодня хранятся работы нидерландских, фламандских мастеров, в том числе – и последователей, и подражателей Иеронима Босха и Питера Брейгеля. Но подобный арт-детектив с расследованием и обретением шедевров ещё ждёт своего героя. Что касается крупных музеев, то в Эрмитаже можно ознакомиться с работой Яна Мандейна (известного подражателя Босха) и с фрагментом несохранившегося триптиха копииста Иеронима на тему «Сада земных наслаждений». Одной из самых примечательных находок автора этой книги может послужить картина «Искушение святого Антония», украшающая коллекцию московского дома-музея Алексея Николаевича Толстого и принадлежавшая некогда самому писателю (рис. 40). Сотрудники музея беззастенчиво мифологизировали свой экспонат, взрастив развесистую клюкву о подлинности произведения кисти самого Иеронима Босха. Толстой же усматривал в картине связь с «Евгением Онегиным» Александра Сергеевича Пушкина, а именно с описанием жутких чудовищ и монстров из кошмарного сна Татьяны: