Шрифт:
Закладка:
Ни один из враждебно настроенных иностранных послов не утверждал, что у Генриха был сифилис. В детальных записях о лекарствах, которые приобретали для короля доктора и готовили аптекари, нет ни одного упоминания о ртути, служившей в то время наиболее эффективным средством против этого заболевания. Курс лечения длился шесть недель и сопровождался настолько неприятными побочными эффектами, что любой посол сразу понял бы, каким недугом страдает король. Генриху не прописывали таких же лекарств, как Франциску I, который действительно страдал от «французской болезни». Генрих изобрел для себя пластырь из «lignum guaiacum» – твердой древесины гваякового дерева, которую привозили из Нового Света, растирали в пыль и растворяли в воде для устранения симптомов сифилиса. Этот препарат, кроме того, был и остается испытанным средством от подагры, боли в горле и в ногах3. Генрих никогда не покрывался обезображивающей тело сыпью, характерной для второй стадии болезни, не страдал ни слепотой, ни параличом, ни слабоумием, свойственными для ее заключительных стадий, и оставался в здравом уме до конца своих дней. У его детей также не было симптомов наследственного сифилиса.
Несомненно, король имел склонность к ипохондрии. Он считал себя экспертом по разным недугам и, как мы уже видели, увлекался изобретением лекарств от них. Генрих распространял свою заботу и на придворных. Когда в 1528 году у сэра Брайана Тьюка, ставшего после сэра Генри Уайетта казначеем Покоев, заболели почки, он пожаловался Уолси, а тот, в свою очередь, сообщил королю. Однако в процессе передачи сведения исказились, и когда Тьюк в следующий раз попросил аудиенции у Генриха для обсуждения административных дел, король, по его словам, «начал рассказывать мне о средствах для лечения опухоли яичек. Я сразу же сказал его высочеству, что он неверно осведомлен о моем недуге и на самом деле у меня болят почки». Ничуть не смутившись, «его высочество расспросил меня, дал прямой совет и предложил лекарства, как сделал бы любой искусный врач в Англии»4.
В эпоху, когда не существовало обезболивающих средств, самые незначительные недомогания постоянно увеличивали раздражительность Генриха; к ним прибавлялась досада из-за проволочек в процессе расторжения брака. Папа, желавший выгадать время, отправил в Англию своего легата, чтобы тот рассмотрел дело короля, однако выбранный им для этого кардинал Лоренцо Кампеджо страдал подагрой и мог совершать лишь очень недолгие переезды. Генрих, твердо вознамерившийся жениться на Анне Болейн, сгорал от нетерпения.
И вот судьба как будто решила отнять у него самое желанное: в мае 1528 года ужасная потливая лихорадка появилась вновь5. Охваченный сильнейшим страхом, король отослал бóльшую часть придворных и слуг, а затем уехал из Гринвича в аббатство Уолтем в Эссексе, взяв с собой королеву и Анну Болейн. Когда пришла новость о том, что рядом с Понтефрактом, где жил герцог Ричмонд, отмечены случаи чумы, встревоженный Генрих приказал сыну ехать дальше на север и послал ему самолично составленные лекарства на случай, если тот заболеет. К счастью, регулярно поступавшие королю доклады о состоянии здоровья Ричмонда были утешительными6.
Потливая лихорадка на этот раз оказалась особенно заразной: только в Лондоне было зафиксировано 40 тысяч случаев заболевания, хотя не все они привели к смертельному исходу. «Парламент перестал собираться, суды тоже»7. Восемнадцать членов двора Уолси умерли всего за четыре часа, еще двое скончались после того, как кардинал укрылся в поместье Мор.
В Уолтеме заболели двое ашеров, двое грумов Покоев, Джордж Болейн и сэр Уильям Фицуильям, но все они выздоровели. Когда в июне слегла одна из горничных Анны, Генрих отправил свою любимую домой в Хивер, а сам, объятый ужасом, сбежал в Хансдон, где «укреплял» себя лекарствами8, изготовленными его аптекарем Катбертом Блэкденом, и безвылазно сидел в изоляции с доктором Чеймбером и другими своими врачами9. Король так боялся потливой лихорадки, что приказал сэру Фрэнсису Брайану ночевать в своей опочивальне. Время шло, все приближенные были здоровы, Генрих испытал облегчение и стал «очень весел»10.
Он осыпал Уолси полезными советами, которые посылал через Брайана Тьюка: кардиналу следовало избегать любых мест, где он рисковал подцепить заразу, и, если бы кто-либо при его дворе заболел, Уолси должен был срочно переехать в другое место. «Его высочество желает, чтобы ваша милость не выходили на воздух и чтобы вокруг вас было только чистое и небольшое общество; ужинайте необильно, пейте немного вина и раз в неделю принимайте пилюлю Разиса» (названную по имени придумавшего ее арабского врача). На случай болезни самого Уолси король изобрел поссет[55] на травах, который должен был полностью вылечить его. В противном случае, заключал Генрих, пусть кардинал позаботится о своей душе «и предоставит все Господу»11. Отвечая королю, Уолси сообщил, что вдовствующая герцогиня Норфолк добилась кое-какого успеха в лечении нескольких заболевших: она заставила их поститься шестнадцать часов и оставаться в постели весь день и всю ночь, после чего неделю держала в изоляции, давая им патоку и травы12.
Вскоре после этого король получил ошеломляющее известие о том, что Анна и ее отец подхватили лихорадку. Снедаемый нестерпимым беспокойством, Генрих отправил к ним своего второго врача, доброго и учтивого Уильяма Баттса, который прежде был домашним доктором принцессы Марии в Хансдоне, и передал с ним письмо к Анне, «моля Господа, чтобы Он поскорее вернул вам здоровье»13. Баттс вскоре приехал обратно ко двору с утешительным известием о том, что Анна и ее отец поправились. Успокоенный король писал ей:
Со времени получения вашего последнего письма, моя дорогая, в этом доме потливой лихорадкой заболели Уолтер Уэлч, мастер [Джон] Браун, Джон Кэрью, Уриан Бреретон и Джон Кок, аптекарь, но, слава Богу, все выздоровели. А вот чума пока еще не отступила, но, я надеюсь, скоро это произойдет. По милости Божьей остальные пока здоровы, и, надеюсь, болезнь минует их14.
Однако надежды короля на то, что потливая лихорадка сойдет на нет, оказались тщетными. «Одно время он переезжал почти каждый день, пока наконец не добрался до Титтенхэнгера», принадлежавшего Уолси, «где приготовился оставаться до конца отпущенного ему Господом срока»15. Дом ежедневно «очищали с помощью огня и других охранительных средств»16, таких как уксус; король также приказал растесать окно в кабинете кардинала, чтобы в комнату поступало больше свежего воздуха. Опасаясь, что чума может быть знаком Божьего гнева, и сознавая необходимость готовиться к худшему,
