Даже если представить, что подобное восприятие этого символического акта со стороны Артёма ложное в своей природе, было бы глупо думать, что таковое восприятие не возобладает в голове австрийского монарха.

Последнему было бы весьма сложно не воспринять подобную коронацию, да ещё и с использованием короны самого Карла Великого, как нечто, не являющееся нападением на Священную Римскую Империю германской нации и него конкретно, как на императора. Императора этого нечто, что давно уже не было ни священной, ни римской, ни империей.

Согласитесь, трудно называть себя императором Священной Римской Империи, пускай и германской нации, когда другой император, претендующий на римское наследие, не словах, а на деле реставрировал Римскую империю хотя бы в территориальном аспекте.

Если же вспомнить знаменитый тезис российской монархической, да и не только монархической, по большому счёту, пропаганды о некоем Третьем Риме, лежащем в основе самой идеологии русской монархии, то не трудно заметить, как подобный ритуал оскорбляет и Россию через посредство русских монархов.

Трудно говорить о некоей священной миссии по сохранению христианства, возложенной на тебя, как на Третий Рим, когда ты изгой в христианском мире, отказавшийся признавать власть всех авторитетнейших центров христианской веры.

Святой город Иерусалим стоял уже более 4 тысяч лет до основания Москвы. Вечный город Рим — почти 2 тысячи лет до основания Москвы. Жемчужина Египта Александрия — примерно 1,5 тысячи лет до основания Москвы.

Колыбель христианства Антиохия — практически 1,5 тысячи лет до основания Москвы. Град царей Константинополь — чуть более 800 лет до основания Москвы.

Какая в принципе может быть священная функция по защите христианства у города, основанного позже, блин, Брани и Тмутаракани, на фоне таких-то мастодонтов христианского символизма?

Впрочем, возвращаясь к теме, вновь повторим, что символы важны. И мы уже продемонстрировали, какой смысл Артём доносил своим коллегам по этому опасному бизнесу посредством своей коронации.

Если вкратце — его символическая коронация доносила до них, что они ему не ровня, а он плевать хотел на их претензии на римское наследие, потому что только он, Артём, и только он — истинный наследник Рима.

Что же доносила коронация Артёма до внутреннего потребителя? По сути, коронация доносила до внутреннего потребителя, что произошло начало новой эры — эры абсолютной, неоспоримой доминации Империи. Это, разумеется, продукт для плебса.

Для реального политического движителя империи, капиталистов крупнейшего уровня, это означало, в свою очередь, что теперь весь мир прогнётся под их неуёмные, неутолимые амбиции, свойственные любому едва зародившемуся капиталистическому классу, через посредство императора.

И, представьте себе, Артём был более чем рад утолить их амбиции, поскольку это было и на благо ему. Не забывайте, что и он капиталист тоже, причём самый главный.

И, дабы подкрепить символическое значение коронации реальным делом, в 1807 году он принял активное участие в секуляризации и медиатизации в Германии.

Правда, прежде чем приступить к самой медиатизации в Германии, Артём сделал несколько шагов:

Во-первых, он, как уже упоминалось ранее, добился того, чтобы в Ганновере воцарился его родственник — Фердинанд I, бывший король Королевства Обеих Сицилий.

Во-вторых, он подвёл войска к имперской границе, чтобы агрессивно махать военной дубинкой для достижения своих целей.

В-третьих, он добился заключения тайных соглашений с курфюрстом Баварии, герцогом Вюртемберга и мелким ландграфом Гессен-Касселя.

Ганновер же, как не трудно догадаться, изначально был за любые телодвижения, инициируемые Артёмом, так как Артём, по сути, назначил полностью подвластного себе родственника править Ганновером.

Сам прежний правитель Королевства Обеих Сицилий при этом был фигурой, в полной степени зависимой от самого Артёма в политическом плане — кто девушку ужинает, тот её и танцует, как-никак.

В-четвёртых, он заключил ряд тайных соглашений с Данией и Швецией по вопросам Гольштейна и Мекленбурга соответственно, чтобы привлечь их к вопросу медиатизации и секуляризации на свою сторону.

Как не трудно догадаться, имея подобный средства, Артём принудил Австрию к дальнейшей медиатизации и секуляризации мелких германских владений. Оба процесса, к слову, уменьшили количество государств на территории Германии примерно с 300 до всего 10 единиц — в 30 раз.

Очевидно, достижение такой красивой цифры было бы невозможно без радикальных мер. И, в общем-то, так оно и есть — были упразднены все вольные и имперские города, все епископства и аббатства, все имперские рыцари и графы, а также все прочие имперские феодальные титулы.

Что касается общей ситуации, то, чтобы избежать описания бесконечного количества присоединённых княжеств (не забывайте, их около 300, а мы не мазохисты; просто для примера, Гессен-Кассель аннексировал владения рода Сольмсов, а это владения 5 линий Сольмсов), мы воспользуемся метазнанием.

Итак, представьте себе Германию после Венского конгресса — Германию образца 1815 года. Основные изменения в территориальном устройстве Германии к этому моменту уже произошли.

И именно поэтому мы будем отталкиваться от картины Германии 1815 года из «нашей» вселенной, описывая то, как в результате всё получилось. Притом, что это абсолютно неверно — нам просто так легче.

Итак, Бавария (Королевство Бавария) получила то, что имела у «нас» к 1815 году и удержала после Венского конгресса (понятное дело, что без Курпфальца, что по левый берег Рейна).

Австрия получила то, что получила в ходе медиатизации к 1815 году — Бриксен и эксклавы Фрайзинга в дополнение к уже полученному ранее Зальцбургу и Тренту (уже утраченному)

Вюртемберг (Королевство Вюртемберг) также получил то, что получил к 1815 году и удержал после Венского конгресса, но за парой исключений — в его состав Вюртемберга также был включён Баден и владения Гогенцоллерн-Зигмарингенов.

Гессен-Кассель (Великое герцогство Гессен) тоже получил всё своё, что получил к 1815 году и удержал после Венского конгресса, но ещё ряд владений.

В их числе — Гессен-Дармштадт (Курфюршество Гессен), Нассау (Герцогство Нассау), Вальдек, Вецлар, Франкфурт-на-Майне, Гессен-Гомбург.

Ганновер (Королевство Ганновер) приобрёл всё, что приобрёл к 1815 году и удержал после Венского конгресса у «нас», но приобрёл также Ольденбург (герцогство Ольденбург), Липпе, Шаумбург-Липпе, Брауншвейг (герцогство Брауншвейг). Кроме них — эксклавы Гессен-Дармштадт, Вальдека, эксклавы Гамбурга.

Дания, в свою очередь, получила в Гольштейне — Гамбург, Лауэнбург, Любек, эксклавы Ольденбурга и Мекленбург-Стрелиц. Дания, при этом, отдала Испании все свои колонии за океаном за эту услугу.

Наконец, Пруссия — Саксен-Веймар-Эйзенах, Шварцбург-Рудольштадт, Саксен-Альтенбург, Саксен-Кобург-Гота, Рейсс-Шлейц, Рейсс-Грейц, Саксен-Мейнинген. Кроме них — Ангальт, Мекленбург-Стрелиц, Мекленбург-Шверин, а также эксклавы Гессен-Дармштадта и Брауншвейга.

Правда, из владений Пруссии между Рейном и Везером было создано Королевство Вестфалия, королём которого, представьте себе, стал прежний правитель Королевства Этрурии. То есть, Людовик II Этрурский, король Этрурии,