Шрифт:
Закладка:
Духи, скелеты, руками схватись,
Гаркают, воют, рыкают, свистят…
(Поэты 1790-1810-х годов, с. 604).
П уже знал в это время романтический сон Софьи из «Горя от ума»:
Какие-то не люди и не звери
Нас врознь — и мучили сидевшего со мной <…>
Нас провожают стон, рев, хохот, свист чудовищ!
(I, 4).
Б. В. Томашевский опубликовал замечания и поправки П на чистых листах, вплетенных в подготавливавшийся им для отдельного издания экземпляр первой части романа (гл. I–VI). Здесь встречаем рисунок к строфе XVII пятой главы — скачущая мельница, череп на гусиной шее и проч. (см.: Пушкин, Временник, 2, вклейка между с. 8 и 9). Можно отметить, что такое изображение нечистой силы имеет западноевропейское происхождение и не поддерживается русской иконографией и фольклорными русскими текстами.
XVIII, 5 — Он там хозяин, это ясно… — Сцена связана, с одной стороны, с балладой П «Жених»:
«Мне снилось, — говорит она,
Зашла я в лес дремучий,
И было поздно; чуть луна
Светила из-за тучи <…>
И вдруг, как будто наяву,
Изба передо мною <…>
Вдруг слышу крик и конский топ
Крик, хохот, песни, шум
И звон…
(II, 1, 412–413).
Разбойники «за стол садятся, не молясь И шапок не снимая» (там же). Старший разбойник убивает на пиру девицу-красавицу (См. подробное сопоставление «Жениха» со сном Татьяны в статье: Кукулевич А. М. и Лотман Л. М. Из творческой истории баллады Пушкина «Жених». — Пушкин, Временник, 6, с. 72–91). С другой стороны, текстуальная зависимость связывает это место «сна» с «Песнями о Стеньке Разине» (1826):
На корме сидит сам хозяин,
Сам хозяин, грозен Стенька Разин
(III, 1, 23).
В третьей из песен стих: «Что не конский топ, не людская молвь» (там же, с. 24) перекликается с «людская молвь и конский топ» строфы XVII. Сюжет о герое-разбойнике подразумевал сцену убийства. (Стенька Разин
В волны бросил красную девицу,
Волге-матушке ею поклонился
III, 1, 23).
Такая возможность потенциально присутствует и в сне Татьяны, которая находила «тайну прелесть» «и в самом ужасе» (V, VII, 1–2). Однако П, видимо, была известна и другая сюжетная возможность: жених (или похититель) — разбойник убивает брата своей невесты.
Захотелось красной девке за разбойничка замуж.
Как со вечера разбойник он сряжался под разбой;
На белой заре разбойник он двенадцать коней вел;
На тринадцатом конечке сам разбойничек сидит;
Подъезжает же разбойник ко широкому свому двору;
Он ударил же разбойник копьем новым ворота:
«Отворяй, жена, ворота, пущай молодца на двор;
Принимай, жена, рубашки, не развертывай — примай!»
Не стерпела, поглядела, чуть, опомнилась млада:
«Ты, разбестия-разбойник, погубитель, супостат,
Ты на что убил, зарезал брата роднова мово?»
(Смирнов А. Песни крестьян Владимирской и Костромской губерний. М., 1847, с. 71–72).
В свете такого сюжетного стереотипа становится понятным и убийство Онегиным Ленского во сне. Ср.: в главе седьмой Татьяна прямо называет Ленского братом («Она должна в нем <Онегине. — Ю. Л.> ненавидеть Убийцу брата своего…» — VII, XIV, 6–7).
Атмосфера фольклорности, в которую погружает П Татьяну, основана на конкретной и разнообразной осведомленности поэта в обрядовой, сказочной и песенной народной поэзии и на точном знании деталей святочных и свадебных обрядов.
XXI, 11 — Авроры северной алей… — Аврора (древнеримск. мифол.) богиня утренней зари.
XXII, 8 — Но ни Виргилий, ни Расин… — См. с. 132. Расин Жан (1639–1699) — французский драматург, корифей французского классического театра. Несмотря на ряд критических отзывов, П чрезвычайно высоко ставил поэтический дар Расина (см.: Томашевский Б. В. Пушкин и Франция. Л., 1960, с. по указателю). Расин (разумеется, в подлиннике) входил в начале XIX в. в круг чтения среднего образованного русского дворянина. Ср. данные дневника Ф. Я. Мирковича — молодого офицера, раненного на Бородинском поле и находившегося на излечении в Рязани: «Целый день читал Расина», «Вечером пригласил к себе Пущина и Смиттена, мы вместе читали трагедию «Федра» <Пущин и Смиттен — также раненые офицеры, у одного из них ампутирована нога. — Ю. Л.>. «Все утро читал «Митридата». Что за красноречие, что за прелесть слога, какая грация и чистота стихов, какое искусство и простота!» И рядом: «Моей ране стало лучше» (Миркович, с. 80–81). Миркович был рядовым читателем, обычным офицером, однако вкусы его интересны, поскольку с 1802 по 1805 гг. его учителем французского языка и словесности был де Будри. (См. с. 43).
9 — Ни Скотт, ни Байрон, ни Сенека… — Сенека (ок. 4 г. до н. э. — 65 г. н. э.) — римский философ-стоик и драматург.
10 — Ни даже Дамских Мод Журнал… — Бродский (Бродский, 238) полагает, что речь идет о «Дамском журнале» П. И. Шаликова. Принять это предположение невозможно: журнал Шаликова не был журналом мод, а представлял собой литературно-критическое издание. Публикация «модных картинок», после «Московского Меркурия» П. И. Макарова, производилась многими журналами, что, однако, не давало оснований называть их «журналами мод». Так, истинно провинциальная барыня — Наталья Павловна из «Графа Нулина» — узнавала последние моды из «Московского телеграфа»:
Позвольте видеть ваш убор…
Так: рюши, банты… здесь узор…
Все это к моде очень близко.
«Мы получаем Телеграф» (V, 7).
Однако о Татьяне П сказал прямо: «Журналов наших не читала» (III, XXVI, 6), а, перерабатывая для отдельного издания первых шести глав текст, заменил:
Я знаю: дам хотят заставить
Читать по-русски. Право, страх!
на:
Читать журналы. Право, страх!
(см.: Пушкин, Временник, 2, с. 9).
Представить Татьяну читающей имевший полуанекдотический характер журнал Шаликова значило бы приравнять ее к провинциальной посредственности
