Вообще у преступника почти не было бы шансов сделать то, что он сделал — если бы в тот момент дома находились либо отец, либо мать девочки. Они контролировали если не каждый шаг ребенка, то его местонахождение и состояние буквально каждую четверть часа. Разумеется, такой контроль не осуществлялся тогда, когда девочка находилась в школе или у бабушки.

А в тот злополучный вечер в квартире Федяевых находилась только нянька — она же домработница.

Выглянула с балкона, посмотрела — Вероника вроде бы направляется к подъезду. Ключи у девочки есть, девочка не маленькая, в квартиру попадет.

Не попала. Нянька заподозрила неладное минут через пятнадцать после того, как Вероника вошла в подъезд. Женщина просто занималась каким-то делом…

В последнее время, после убийства Федяева, Меньков вообще склонялся к версии изнасилования и убийства ребенка из мести отцу. Или для устрашения отца. И угрозы расправиться с Федяевым так же, как расправились с «сучЕнкой», его враги осуществили. А ведь эти враги могли оказаться вчерашними — если не друзьями, то уж партнерами точно. Или подельниками. Сейчас «чистый» бизнес — все равно, что пресловутый розовый слон. Не сыщешь сейчас бизнес, стопроцентно соответствующий закону. Так что партнеры по праву могут называться подельниками.

И вполне может случиться так, что Вероника Федяева несколько раз видела с отцом этого вчерашнего партнера-подельника.

Меньков сознавал, что последняя версия выглядит диковато, но… То ли еще он в жизни и следственной практике встречал.

А пока старший следователь, по совету Татьяны Муромской, продолжал отрабатывать версию психопата, живущего — или часто бывающего — в Западном районе и совершившего на этой территории схожие преступления.

Вообще-то такой подход новаторством не являлся. Совсем даже наоборот — ведь после совершения того или иного преступления, будь-то тривиальная поножовщина, ограбление, кража, изнасилование, следствие в первую очередь «шерстит» лиц, когда-то находившихся в местах заключения.

Так что в данном случае если новаторство и присутствовало, то основывалось оно на доверии к психологии и психологу.

Поскольку о сотрудничестве с Вербиным — да и с его непосредственным начальством — не могло быть и речи, Меньков решил действовать, используя кое-какие резервы.

А резервами являлись Рябинин и его бывшие подчиненные в отделении Западного района Приозерска. Кроме того, у бывших подчиненных — да и у самого Рябинина — имелись осведомители, которые подчас могли выдать информации побольше, чем сотрудники милиции.

И вот в один прекрасный вечер Менькову сообщили нечто, буквально ошеломившее его. Этой информацией он немедленно поделился с Татьяной. Он говорил со свояченицей по телефону, но отчетливо представлял себе, как загорелись ее глаза, как она вся засветилась. Что и говорить, Татьяну в подобных случаях охватывал самый настоящий охотничий азарт…

Населенный пункт Старомихайловка значился поселком городского типа. Хотя о городе напоминал только центр поселка: многоэтажки (правда, зданий выше пяти этажей не было), автовокзал, несколько больших магазинов, ресторан.

А уж от центра разбегались улицы и переулки, обставленные с обеих сторон одно- реже двух- и совсем уж редко трехэтажными коттеджами. Не шибко богатый люд населял Старомихайловку.

Но слово «богатство» каждый понимает по-своему. Татьяна, обозревая окрестности поселка из окна автомобиля, именно так и сказала:

— Какое богатство! Очень верно заметил один умный человек: «Хорош Божий свет, одно в нем плохо — мы, люди».

— Ну да, — отозвался Меньков. — Этот умный человек — Чехов. А про богатство — это верно. Хорошо бы все забросить к этакой матери и раствориться на неопределенное время во всем этом…

Все это — пылающая пожаром осенних красок листва и высокое, воистину бездонное фантастического цвета небо. Солнечный свет проливался с небес ласковым золотым водопадом на деревья, на землю с зеленой еще травой, на дома, кажущиеся декорациями к фильму-сказке.

Дом номер тридцать шесть по улице Лиственной стоял во дворе за высоким глухим деревянным забором и стальными воротами. И забор, и ворота покрывал свежий слой масляной краски приятного светло-зеленого цвета.

Изогнутая ручка на калитке поворачивалась, но калитка не открывалась.

— Хм… Не очень-то здесь жаждут видеть гостей, — пробормотал Меньков и нажал кнопку звонка, заботливо упрятанную под резиновый козырек.

Спустя примерно минуту за воротами послышались шаркающие звуки, потом скрипучий женский голос вопросил:

— Хто?

— Мы к Ирине Алексеевне, — поспешно ответил Меньков и быстро переглянулся с Татьяной.

— Щас позову, — шаркающие шаги стали удаляться.

— Позвать-то можно, а вот захочет ли Ирина Алексеевна общаться с гостями, — хмуро размышлял вслух Меньков.

— Не каркай, — прошипела Татьяна. — Захочет.

— Точно? Ты уверена?

Татьяна не успела ответить, поскольку за калиткой послышался негромкий стук, и калитка открылась наполовину.

Стройная девушка в длинном халате синего цвета с бело-красными причудливо изогнутыми полосами стояла перед Меньковым. Светлые коротко остриженные волосы, большие серые глаза, пухлые губы, слегка вздернутый нос.

«Симпатичнее, чем на фотографии», — отметил про себя Меньков, а вслух произнес:

— Ирина Алексеевна, мы приехали из Приозерска. Я — старший следователь городской прокуратуры Меньков, — он быстро вынул удостоверение из кармана куртки и раскрыл его. — А это… это мой помощник.

Настороженное выражение лица Комовой сменилось откровенно испуганным. У нее наверняка спазм перехватил горло, потому что заговорила она сипло:

— Что вам от меня нужно?

— Я даю вам слово, — Меньков старался выглядеть как можно менее официально, — что, если вы захотите, все, о чем мы будем говорить, останется между нами.

— А с чего вы взяли, что м ы с в а м и, — она выделила «мы с вами», причем, голос ее уже звучал нормально — не сдавленно и не сипло, — будем о чем-то говорить?

— А взял я, Ирина Алексеевна, это с того, что терпеть зло значит в конечном итоге признавать свое поражение перед ним.

— Лично я свое поражение признала, — она выглядела неуверенно.

— Нет, вы просто-напросто стараетесь убедить себя в этом, — Меньков старательно повторял «домашнее задание» — установку Татьяны. Он почти слово в слово повторял фразы, которые она заставляла его запоминать сегодня утром. — Но, сдается мне, у вас это плохо получается. Мы ведь говорим с вами об одном и том же, правильно? А именно: о причине вашего ухода из средней школы номер девяносто один города Приозерска.

— Да, — сказала Комова, и Меньков едва удержался от вздоха облегчения: ну, наконец-то.

… Новогодние праздники во всех школах проходят — если их проводят, конечно — по одной и той же схеме. То есть, празднование включает в себя официальную и неофициальную часть. Официальная, как ей и