Она оторвала взгляд от меня, резко повернулась к ним. Они, аж, отшатнулись, но орчанка в два шага вернулась к столику, и на край его водрузила на него знакомый бочоночек.

— А не отравлено? — хмыкнул один орк.

— Что?!

— Докажи! — тут же подхватил второй.

— Присоединяюсь, — подал голос и я.

Она дико взглянула на меня, резким ударом выбила пробку, запрокинула бочонок, и пиво полилось в раскрытые губы. Чтобы глотать, ей даже не требовалось закрывать рот! «Пей до дна!» — едва удержался от возгласа я.

Нет, конечно, там трём оркам на целый вечер хватило — куда ей одной. Но отхлебала она долю добрую. Только резко выделившаяся гортань задёргалась, сопровождая глотки.

Оторвалась. Вернула ёмкость на стол.

— Убедились? — рыкнула орчанка.

Мы молча, синхронно кивнули. Она подошла к двери в коридор. Рычагом отрыла её, вышла. Налегла на следующий рычаг. Закрыла дверь.

Мы все сначала по дозе приняли тоже. Потом я спросил:

— Кто-нибудь что-нибудь о Ночнике Исигды знает? В свитках, судя по всему, два фрагмента карты, с его расположением. В первом, по крайней мере, — именно это.

Чи-сан меня просветила только насчёт самой Исигды — местная богиня, покровительница материнства.

Нет, орки ничего больше тоже не знали.

Тарры всё не было. Пить пиво мне коррелятки отсоветовали, причём, с такими понтами:

«— Господин, Вам сейчас это недопустимо!

«— Действительно, хозяин, чего зря зелёненькую обижать? Она и так на нервах…

Что её обидит? Что без неё её пиво выдуют?

«— Господин… Хозяин… — как на тупого взглянули обе коррелятки.

Орки дурным голову не забивали, быстро организовали закусь — копчёное мясо, солёное сало, запечённые потрошки… Тоггорий прав — орки в мясе толк знают. Но опять же, им под пиво всё это в кайф, а без пива… Я брал кусочки поменьше и не столько ел, сколько лакомился. Но, что Тарры всё не было — начинало напрягать. Я уже хотел идти её искать, но коррелятки опять в один голос потребовали, чтоб я подождал ещё сорок восемь секунд. Пятнадцать минут, что ли, чтоб кончилось? — дошло до меня. Ну-ну…

Я напрасно нукал: через сорок секунд рычаг двери опустился, дверь раскрылась, вошла Тарра. С подносом, с чаем.

— На кого разливать? — поинтересовалась она.

Орки пожали плечами: «Какая ещё подкрашенная вода, если пиво есть?!» Они только очистили половину стола, сдвинув всё свое в кучу. А мне её жидкость — так очень вовремя. Я даже вовремя вспомнил, что все мои чашки — это подарки от эльфиек, и не стал дёргаться. И оказался прав: орчанка достала две свои чашки.

«— Интересно, подарит? — наивно вопросила рыжая.

Не подарит.

Но за чаем она объяснилась.

Наследный принц трикктов — старший сын старшего сына верховного хана подцепил неприятное проклятие. Оттрахал незнакомку, а та, так случилось, была дочерью шамана, да и маменька её, как выяснилось была ведьмой. Девица забеременела, но обратилась к родителям не скоро… Они попытались воззвать к его родителям, те были не против — не первой и не второй женой, конечно — родом не вышла. А, так как парень был ещё холост, то пока наложницей. Ребёнок в этом случае будет признан, а придёт время — и её могут повысить в статусе. Но парень забыковал: «Нет! Кто она такая?! Да и кто сказал, что у неё от меня? А точно от меня у меня будет столько, сколько надо!»

У девицы от переживаний случился выкидыш, и он злорадно добавил: «Да она и рожать-то по-нормальному не умеет!»

Ну, и в ответ получил: «Сколько надо — столько у тебя будет. Сколько надо нам. А нам надо, чтоб у тебя не было ни одного!»

И они исчезли.

С тех пор прошло одиннадцать лет. Девиц у него было несчётно — детей нет. А значит, он и как наследник уже не проходит. А значит, и в жёны ему своих дочерей равные не отдают.

Тем временем, в степи одни за другими мальчишеские детские игры начинает выигрывать девочка Кеттара. Мальчикам стало завидно. А ещё более — их родителям. В ход пошли грязные приёмы, девочка выстояла. В ход пошли тёмные приёмы… И тут выяснилось, что заклятия с неё осыпаются, как блохи с шёлка.

И тут у молодой Кеттары начинают чернеть клыки. И тогда ей пришлось назвать своих родителей. Точнее хану небольшого, но очень древнего рода признать, что эта непутёвая девка, что вечно норовит во всём быть наравне с воинами — его дочь.

Тут и нарисовались триктты, которые очень надеются, что проклятие тех шаманов на неё тоже не подействуют. И она сможет родить.

Почти все артефакты от Исигды способствуют зачатию, вынашиванию, рождению детей. Например, простынь Исигды — на ней обязательно будет шесть зачатий. Но Ночник — самый сильный из них. Он воздействует не только на само зачатие. Роженице достаточно потом час в сутки в течение срока беременности находиться под её светом — и ребенок точно будет выношен и родится здоровым. И для женщины в помещении, где горит, роды не будут тяжёлыми. И так — на двенадцать детей.

*******************************************

Короче, если отдать этот артефакт трикктам — от неё отстанут. Потому что она — строптивая девица из мелкого клана, к тому же уже спутавшаяся с хомо. И к тому же точно сказать, что она преодолеет проклятие, наложенное на мужчину, невозможно. А с Ночником — ручательство Исигды!

И, значит, можно искать другую девушку, более покладистую по характеру, и из более сильной семьи. Ведь тогда за него кто угодно пойдёт! Ведь для женщин роды в их средневековых степях — далеко не безопасное приключение, а под Ночником, то есть под непосредственным присмотром богини, всё для них становится не таким страшным — счастливый-то конец гарантирован!

В общем, у вождей трикктов тогда появится даже возможность политического выбора. Не говоря уж о династических вопросах — двенадцать детей, двенадцать продолжателей рода!

Мы выслушали, я допил чай, отставил чашку и поднял глаза на девушку:

— Тарра…

Она должна понять. Для орков хабар — святое. Почти как степи. И если она покажет пример, что из него можно что-то просто хапнуть и сказать: «Моё!» — можно распускать отряд.

Она поняла. Выложила на стол свитки. Выдавила:

— Делите! Мою долю отложите. До разведки ко мне не лезьте!

Забрала свою посуду и смылась в палатку.

Я не стал комментировать, вместо того, поднял бочонок, тряхнул его — там ещё булькало, сколько мог влил в себя. Теперь даже вкус почувствовал — то