Шрифт:
Закладка:
– Дочь моя, – он тоже был стар и мудрен опытом, поэтому его назначили на эту должность после смерти его предшественника. – Ветер имеет свойство меняться. Он унесет твою печаль.
Княгиня подняла голову и сквозь сцепленные зубы зло произнесла:
– Не говорите, чего не знаете. Вы не любили.
Она резко встала и зашагала в свои покои, не обращая внимания на испуганные и удивленные лица окружающих. Да и какое ей было до них дело? Они люди, которым платят за то, чтобы она комфортно жила. А сейчас ей хотелось лишь плакать и чтобы кто-нибудь сидел рядом с ней и успокаивал. А еще ей эгоистично хотелось всеобщей жалости, которую сейчас она путала с любовью.
Виктор нахмурился и дотронулся до руки сидящей рядом Анны. Женщина открыла усталые глаза и посмотрела на мужа: он уже успел поиграть пару партий в карты с Сашей и отправить его за новой газетой, пообщаться с сыном по телефону и передать «привет» невестке.
– Что-то нужно? – решилась спросить Анна, не сводя с него глаз. Ей казалось, что все плохое уже произошло и впереди их ждет череда светлых дней. Просто нужно не спускать с него глаз – вдруг исчезнет. Странный страх.
– Нет, – немного скривившись, покачал головой мужчина. – Я просто… Наконец-то решил рассказать тебе…
Эти слова давались ему с трудом и сопровождались легким приступом страха.
– Помнишь в дветысячи десятом году ты уехала праздновать юбилей с Куроки? Я… – он замолчал будто стараясь подобрать оптимально подходящее слово. – Я напился в баре, в одной из деревушек и начал ухлестывать за женщиной. Я уже поцеловал ее и собирался вести к себе в номер, как вдруг выскочила охрана паба и меня повязали. Сказали, что я не оплатив выпивку. Я почти тебе изменил.
– Это не была охрана паба. И ты оплатил выпивку, – Анна поцеловала его ладонь и прижала к своей щеке. – Хезер.
Виктор хрипло рассмеялся, но затем его смех переменился на задыхающийся хрип. Мужчину затрясло, а аппараты стали неистово выть. Анна рванула к двери и открыв ее закричала «врача!».
Медики подоспели через пару секунд, во главе с тем боевым доктором, за которым уже бежал Саша, потерявший где-то газеты.
– Что с ним? Что? – женщина металась за спинами врачей, требуя ответа. Те лишь пару секунд что-то делали, а затем застыли. – Почему вы стоите?
– Ваше Святейшество, – к ней обратился тот самый доктор. – Ваш супруг подписал отказ от любых видов реанимации.
– У него был сердечный приступ и сейчас он уходит от нас, – совершенно по – детски постаралась пояснить полненькая медсестра.
– Я приказываю вам! – закричала Анна не стоим голосом и ударила медбрата, что подошел к ней сзади.
Мир перед ее глазами поплыл, и Анна на секунду обрела надежду, что все это всего лишь сон, сейчас она проснется и ее муж будет рядом с ней.
Но его не стало.
За окном уже давно гостили вечерние сумерки, а женщина все лежала на заправленной постели, так и не переодев платье. Возможно, в нормальном состоянии она даже бы оценила эту гротескность. Драматизм лился через край, ее муж постарался. Княгиня почувствовала, как на кровати прибавился вес и через секунду она увидела устало лицо старушки Хезер, что наверняка все это время провела под дверью, выслушивая все ее тихие всхлипы жалости к себе.
– Я думаю попробовать покончить жизнь самоубийством, – прошептала Анна, глядя прямо в немного поблекшие глаза Хезер. Та взяла ее руки в свои и придвинулась чуть ближе.
–только не в этом чудесном платье, – Хезер на секунду замолчала. – Ты никогда этого не сделаешь. У тебя есть обязательства и семья.
Она впервые так прямолинейно обратилась к Анне на «ты» и обе этого не заметили.
– У него они тоже были, но он же ушел! – княгиня почувствовала, как снова в носу начало щипать от слез. Она придвинулась к Хезер, и обняв ее, уткнулась носом в плечо. Ей так было больно внутри, что хотелось разорвать грудную клетку на части и вынуть сердце. Хотелось свернуться калачиком и долго – долго плакать, чтобы вся эта чертова душа вытекла со слезами.
Анна пыталась ухватиться за время, словно за нить, но она снова и снова ускользала из ее рук, не желая останавливаться. Ей казалось, что с каждым новым вздохом все меньше людей остается рядом с ней. Бессилие и злость, вот что чаще всего испытывала она, вспоминая сколько ей лет, как давно нет Кэмерон Брюс и то, что Хезер, ее вечная опора, уже как пару недель не работает во дворце.
– Не уходи, – прошептала Анна, прижимаясь к старой женщине, словно к родной матери. – Не бросай и ты меня. Пожалуйста.
– Вы всегда.
– Ты, – поправила ее бывшая княгиня. – Давно нужно было откинуть этот бред.
– Хорошо, – Хезер ласково погладила ее по голове. – Ты всегда сможешь меня навестить. Тем более мои внуки давно в университете. Мы всегда сможем спокойно поговорить, выпить чай или что-нибудь покрепче.
Анна слабо усмехнулась, совершенно не представляя свою бывшую наставницу выпившей. Это было словно фантастика.
– Как думаешь, когда перестанет болеть? – спросила Анна, растирая по красному лицу выплаканные слезы.
– Не буду врать, – со вздохом начала пожилая женщина. – Мне кажется никогда.
Она сама до сих пор не могла поверить, что такого чувственного человека больше нет. Он был такой неотделимой частью ее подопечной, что сейчас она словно держала обломок в объятьях. Так не должно быть. Должен был быть хэппи – энд с «умереть в один день» от старости, заснуть, держась за руки и не проснуться. Впрочем, судя по Анне, они и вправду умерли в один день. А как она сама отреагирует, если ее муж умрет раньше ее? Сумеет сохранить свое невозмутимое спокойствие или так же будет обвинять всех вокруг?
– Я должна принести свои извинения врачам за то, что наговорила? – глухо спросила Анна. При всем своем упадке, к ней возвращалась способность ясно мыслить.
– Насколько все плохо? – поинтересовалась Хезер, чуть отодвинулась, чтобы посмотреть налицо бывшей княгини. Та, нахмурившись, кивнула. – Отправь врачам и на медсестринский пост пару корзин с фруктами и цветами. И карточкой. «Прошу прощения за свое постыдное поведение. Благодарю вас за соболезнования». Будет очень мило.
– Ты точно не хочешь вернуться? – спросила Анна. Нужно было лет двадцать назад клонировать Хезер.
– Руководить дворцом я могу и по видеосвязи из дома, – устало ответила Хезер. Ей самой так
