Шрифт:
Закладка:
Сокольский внимательно посмотрел на разозленного, как шершень, мужчину, а затем понимающе улыбнулся.
— М-да, вижу, она неплохо обработала тебя, — с этими словами Георгий вдруг расслабился, чем привел Севера в замешательство, и сел обратно за стол. Глядя на его спокойное лицо, на то, как он пьет кофе, следя за выражением лица Севера, мужчина нахмурился, пытаясь понять, что он имел в виду. Сокольский насмешливо приподнял брови. — Что? Не ожидал? Удивлен, что я так говорю о собственной дочери. Но это так, — развел он руками, — Саша — девочка деятельная и очень умная, но и ей становится… скучно. Иногда. И тогда она просто выбирает себе жертву, хотя нет… просто забаву для себя, и начинает вешать лапшу на уши. Признаю, с моего попустительства, но… — он снова развел руками. — Бахтияр ей тоже иногда подыгрывает, но что поделать, моей «золотой» девочке нужно чем-то заниматься, — со вздохом проговорил Сокольский, откидываясь в кресле. — Все лучше, если они начнут «баловаться» чем-то запрещенным…
— Я вам не верю, — без тени сомнений проговорил Северин. Потому что… что бы ни говорил сейчас этот мужчина, который по иронии судьбы самый близкий для Саши человек, он знал, что с ним она никогда не играла. Он бы понял. Сразу. — Никогда бы не подумал, что вы способны оклеветать свою дочь, — с горькой усмешкой сказал он, поднимаясь со своего места. Бросил брезгливый взгляд на спокойное лицо Сокольского, который встретил его взгляд прямым и пристальным взором. — Я больше не позволю пачкать имя Саши и оскорблять ее. Даже вам…
Север развернулся, чтобы навсегда покинуть столь негостеприимное место и его хозяина, когда до него донесся скрипучий голос Георгия.
— Не тебе осуждать меня за действия, мальчишка, — Север резко обернулся, заметив, как побелели скулы Сокольского, который тут же отвернулся к окну, чтобы скрыть обуревавшие его эмоции. — Все и всегда в этой жизни я делал только ради дочери. Любое желание. Любой каприз. Шубку, машину, украшения, поездки за границу. Хочешь жениха? Пожалуйста, — Сокольский снова повернулся к гостю. — А она? Я всегда предупреждал Сашу, что любой ее шаг, любое действие должно быть просчитано наперед. И она должна нести ответственность за все свои… желания. Только у нее сегодня — «люблю-немогу», а завтра — прощай? Она должна была получить свой урок, чтобы научиться и увидеть, что такое реальная жизнь.
— Только вы забыли за своими «уроками», что Аля живой человек. И насилие, по-вашему, лучше всего научит ее ответственности? — с горечью обронил Северин, вспоминая боль в любимых глазах. Он смотрел на опустившего плечи генерального директора, но не видел в нем отца девушки. — Думаете, преследования этого подонка закаляли ее характер? Нет, он ломал. Ломал, чтобы сделать из нее безвольную куклу для собственных утех, а вы — отец — помогали ему. И снова решили толкнуть ее к нему?
— Она сама так решила, потому что у нее нет выбора. И у меня… нет, — процедил Сокольский, отворачиваясь.
— Трус! Просто трус! — зло выплюнул Северин, направляясь к двери. Зря он пришел сюда, в надежде, что узнает, где они прячут Сашу. Ничего, отыщет сам. — У нее теперь есть я, — обернувшись у двери, холодно бросил Север. — Как только я ее найду, клянусь, вы больше никогда не увидите ее. Я больше не позволю ломать Алексе жизнь.
— Она сама решила вернуться к жениху, — упрямо повторил Сокольский в надежде, что Север поверит его словам. Зря.
— Если бы это был ее выбор, если бы она так решила, этот подонок, по ошибке назвавшийся ее женихом, не выпрыгивал из штанов при одной мысли, что Саша отказала ему, — со злой усмешкой бросил Северин. — После всего она никогда не вернется к нему…
— Саша сама призналась, что совершила ошибку, сбежав со свадьбы, — пожал он плечами, заставив Севера сжать зубы, чтобы не высказать Сокольскому все, что он думает о нем и его словах. Зачем врет, да еще и открыто? Хочет рассорить его с Сашей? — Не веришь? Зря, — Сокольский ни на грамм не смутился, продолжая пристально наблюдать за Севером. — Я уже говорил, что Саша привыкла к другой жизни. Ей нужен комфорт и уверенность в завтрашнем дне. Ты, к сожалению, дать ей это не в силах. Даже с учетом того, что… останешься в живых после пересадки. Да и все доходы твоего дела пойдут на покрытие расходов на лечение. Думаешь, Саша станет терпеть отсутствие элементарных вещей, к которым привыкла с детства?
— А вы неплохо подготовились, — насмешливо произнес Северин, разворачиваясь к нему, — только вы снова ошиблись в своей дочери, господин Сокольский. Саша никогда…
— Это было несложно, друг мой, — словно не слыша его, проговорил Сокольский. — Я показал дочери досье, что мне удалось собрать на тебя, Зарницкий, и Саша согласилась с… моими доводами, что ты — не пара ей.
Север обернулся и равнодушно пожал плечами.
— Ложь. Мне не интересны ваши инсинуации, Георгий Николаевич, — впервые обратился к нему по имени Север. — Что бы вы там не нашли на меня, все это не имеет никакого значения, — спокойно бросил он, не сводя взгляда с отца Саши. — Кстати, не поделитесь, что там интересного? Впрочем, я могу и сам рассказать все, что вы и ваши пешки нарыли обо мне. Это совершенно не тайна…
— Тебе тридцать два года, владеешь небольшой компанией, занимающейся IT-технологиями и рекламой в интернете, — монотонным голосом произнес Сокольский, словно не слыша его. — Но меня заинтересовало не это, — он вдруг подался вперед, опираясь локтями об поверхность стола и опуская подбородок на переплетенные пальцы. — Твоя мать… Таисия Павловна Велегова родила тебя в семнадцать лет. Отца ты никогда не знал…
— Какое отношение ко всему этому имеет моя мать? И у меня есть отец — Андрей Зарницкий, а тот, о ком вы намекаете…
— … но которого ты хотел найти тут, верно? — откинулся на спинку кресла Сокольский. — Ты же за этим приехал в Питер и крутился в нашем районе? Ты откуда-то знал, что искать следует именно там? Почему? — острый, как бритва, взгляд прошелся по замкнутому лицу Севера.
— Это теперь не имеет значения, — напряженным голосом ответил Север, — у меня нет, и не будет другого отца, кроме Андрея Зарницкого…
— НО ты хотел бы его найти, — снова с нажимом продолжил Георгий, внимательно всматриваясь в его лицо, словно искал
