с каждым ударом, который наносила моя королева, с каждой смертью повстанца, привлекавшей мое внимание. Я наблюдал за всем этим, мой верный последователь записывал каждый момент этой победы, чтобы я мог наслаждаться ею издалека.

Я почувствовал вкус конца этого акта. Окончательность закрепления моего правления.

Тронный зал был заполнен моими драконами, каждый из них был в состоянии повышенной боевой готовности и готов нанести удар в любой момент. Некоторое время назад за стенами дворца раздавались слухи о каком-то нападении, но больше из этого ничего не вышло. Без сомнения, Нимфы жаждали власти и напали на некоторых Фейри, с которыми они снова были здесь, чтобы сражаться бок о бок. Однако я не предпринял никаких попыток призвать к расследованию. Пусть они дерутся между собой; это только разожгло их жажду крови, только еще больше заставило их жаждать предстоящей битвы.

Потому что даже если бы это было так, даже если бы моя королева забрала головы Вега этой ночью, битва всё равно бы разыгралась. Я буду смотреть, как моя армия проносится через ряды тех Фейри, которые решили последовать за другими. Я хотел видеть, как их уничтожают, стирают с лица земли и истребляют одного за другим, пока не останется ни одного, кто осмелится бросить вызов моему превосходству.

Я заслужил это место. Их неповиновение было пренебрежением к самому пути Фейри. Я восстал и заявил о своем положении на этом троне. Я сокрушил всех тех, кто пытался отречься от меня. Я покончил с самим Диким Королем. И теперь, после многих долгих лет страданий от унижения, связанного с разделением моего положения наверху, я наконец заявил права на то, что по праву принадлежало мне.

Корона из сверкающего золота и изумруда тяжело сидела на моем лбу, ее вес был приятным напоминанием обо всем, что у меня было, и обо всем, чем я был.

Вард неподвижно сидел на табурете у подножия моего помоста, остальные мои советники медлили в тенях, окружающих мой трон. На данный момент я позволил Линде Ригель остаться. Ее дочь с кислым лицом стояла рядом с ней, не говоря ни слова, но повелевая силой своей родословной. Совет Линды все еще был здравым, даже несмотря на то, что из-за отсутствия силы один ее вид вызывал отвращение. Как только эта война будет выиграна, я избавлю ее от страданий и поставлю на ее место ее дочь — прекрасную марионетку для реализации любых планов, которые я сочту необходимыми.

Позади нее, за маленьким столом, изучая звездную карту, сидела мадам Монита, лучший астролог королевства, которую я сразу же завербовал в свое ближайшее окружение, чтобы она могла читать для меня движение звезд.

Помимо них, мой новый военный генерал — Асика Нормант стояла неподвижно, сцепив руки у основания позвоночника и глядя на кадры, которые я смотрел, без сомнения, анализируя каждое движение. Были и другие, менее важные подхалимы и люди, чье чувство собственной важности намного перевешивало мой собственный интерес к ним, но мне нравилось держать группу под рукой вместе с двадцатью моими верными Кабалами, конечно, для защиты.

Я облизнул губы, наблюдая за силой звезды, пронесшейся над полем битвы, окутанной тенью и вынужденной подчиниться воле моей жены. Моей. Она была моим творением так же, как звезда была ее.

Мой взгляд скользнул вправо, где задержался Клайдиниус, мой самый смертоносный союзник, но это существо было такой странной силой, что мне еще предстояло придумать способ использовать его силу в качестве оружия.

Звезда больше не сохраняла облик девушек Вега, но теперь она выглядела как мужчина, одетый в бледно-золотой плащ с бледно-серой кожей, сверкающей полупрозрачностью, которая выдавала скрытую внутри него силу.

Клайдиниус наблюдал за разрушениями, которые Лавиния устроила силой звезды, которую мы заперли в комнатах в задней части здания. дворец, его лицо совершенно бесстрастное, неизменное, неподвижное. На самом деле, я не думал, что он вообще сдвинулся с места за более чем час. Хоть он и оказал огромную помощь в привязывании пойманной звезды к нашей воле, наше сотрудничество с ним стало еще одним хорошо продуманным заговором, который проложил путь к моей победе. Если бы я смог убедить его встать и сражаться как воин в моей армии, то в моих руках была бы сила двух звезд. Два сверхъестественных оружия, непобедимых, делающих меня непобедимым.

Я предполагал, что мне придется связать и его, если будет время, чтобы гарантировать, что мой контроль над ним будет абсолютным.

Хотя на данный момент наша сделка действительна.

Я выхватил Атлас у Дракона, который протягивал его мне, желая рассмотреть его поближе, желая увидеть все это, и снова повернулся к экрану, не желая беспокоить себя мыслями о предстоящих битвах, пока победа была так близка, что я чувствовал ее вкус.

Я медленно двинулся вперед, с восторгом наблюдая, как Лавиния поражала мир вокруг себя яростной, великолепной силой.

Это происходило. Вега падут, и тогда я дам слово моей армии напасть на изломанные останки их последователей. Мы прольем трусливую кровь этих предателей и окрасимся ею в красный цвет еще до наступления ночи.

— Потерянный сын возвращается! — Вард внезапно ахнул с трехногого табурета, стоявшего у подножия моего помоста, его поза напряжена от пророчества, его слова проскользнули сквозь меня с чувством страха, которого я не мог понять до тех пор, пока…

Дверь в тронный зал с грохотом распахнулась, и Атлас выпал из моих рук, разбившись о каменные плиты и заставив драконов передо мной броситься к нему. Но я не уделил должного внимания их извинениям, моя рука рассекла воздух, чтобы заставить их замолчать, и я поднялся на ноги.

— Невозможно, — прошипел я, когда сын, которого я убил, вошел в комнату в сопровождении моего нового Наследника и Макса Ригеля, хотя у меня не было никакого внимания, чтобы уделить им внимание.

Мой желудок упал, и страх пронзил меня, как нож, выкованный из чистейшего льда, ослепляя и душив одновременно. Я убил его; его кровь запятнала мою руку, и я оставил его гнить на поле моей победы, как и неудачника, которым он оказался. Это было невозможно, вообще невозможно, и все же…

Дариус улыбнулся, устрашающей, победоносной улыбкой, когда он шагал прямо сквозь гущу моих Драконов, чей шок заставил их бездействовать, в то время как я видел, как моя собственная смерть шагала прямо ко мне, прямо через Завесу в мои владения.

— Ну, разве это не мой дорогой, предательский, убийца-отец, — промурлыкал он, его слова были обещанием моего кровопролития, и мои руки дрожали, когда я