тяжесть. Рога имеют очень своеобразное строение; они широки, массивны, на концах заострены и окружены кольцами, по которым, как говорят, можно определить возраст животного; на самых больших из рогов таких колец было семнадцать.

От Серво оставалось всего три лье до Шамони. Перед нами высился Монблан – Альпы с бесчисленными глетчерами, которые с разных сторон стекались в извилистую долину, – несказанно прекрасные в своей величавости леса, смесь бука, сосны и дуба, нависали над дорогой или же отступали, давая место лужайкам с такой яркой зеленью, какой я никогда не видел, и, отступая, становились все темнее. Перед нами высился Монблан, но он был закрыт тучами; виднелось только его основание, изборожденное глубокими расселинами. Сквозь тучи кое-где проглядывали ослепительные снежные вершины прилегающего к нему хребта. Я доныне не знал – и не мог представить, что такое горы. Огромная высота этих вершин, внезапно открывавшихся взору, вызывала экстаз, сходный с безумием. И все это было вокруг, все обступало нас. Далекие снежные пирамиды, взмывавшие в синее небо, казалось, начинались прямо над нашей тропой; ущелье, поросшее гигантскими соснами и такое глубокое, что даже шум неукротимой Арвы, протекавшей в нем, не достигал до верха – все это настолько принадлежало нам, точно мы сами творили для других те впечатления, которые нас наполняли. Здесь поэтом была сама Природа, и ее гармония завораживала нас, как не могли бы величайшие из поэтов.

Когда мы въехали в долину Шамони (которая, собственно, является продолжением тех, что тянутся от Бонневиля и Клюза), на горах, на высоте примерно 6000 футов, висели тучи, скрывавшие не только Монблан, но и другие прилегающие к нему aiguilles254, как их здесь называют. Мы ехали по долине, как вдруг услышали звук, похожий на приглушенный гром; однако в нем было нечто земное, говорившее о том, что это не могло быть громом. Проводник поспешно указал на противоположную гору, откуда исходил звук. Это был обвал. Мы увидели его дымящийся след среди утесов, и по временам до нас доносился грохот его падения. Он обрушился в русло потока, вытеснил его, и скоро коричневатые воды разлились по всему ущелью, где он протекал.

Сегодня мы не побывали, как намеревались, у ледника Буассон, хотя он находится всего в нескольких минутах ходьбы от дороги, ибо желали посетить его, сперва отдохнув. Этот ледник, вплотную подходящий к плодородной равнине, мы видели по дороге; поверхность его расколота на тысячу причудливых фигур; с нее подымаются ледяные конусы и пирамиды более 50 футов вышиною; великолепные ледяные утесы нависают над лесами и лугами долины. Ледник, извиваясь, уходит вверх, а там сливается с массою льда, которая его породила, похожий на светлый пояс, брошенный посреди черных сосен. Этот ландшафт поражает не только своей грандиозностью; величавы сами очертания; несказанно прекрасны цвета, в которые окрашены эти удивительные горы, – во всем заключено особое, только им свойственное очарование, независимое даже от их исполинских размеров.

24 июля

Вчера утром мы отправились к истокам Арвейрона. Они находятся на расстоянии примерно одного лье от деревни; река бурно рвется из-под ледяного свода и разливается несколькими рукавами по долине, которую опустошает во время наводнения. Питающий реку ледник высится глыбами толстого льда над этим сводом, над равниной и окружающими сосновыми лесами. По другую сторону возвышается огромный ледник Монтанвер, протяженностью в 50 миль, занявший расселину между гор невообразимой высоты и таких отвесных и остроконечных, что они словно бы пронзают небо. С нашего ледника, сидя на камне возле одного из рукавов Арвейрона, мы видели, как глыбы льда отрывались от него и с глухим грохотом неслись в долину. Сила падения обращала их в пыль, которая падала с утесов словно водопады.

Вечером я со своим проводником Дюкре, единственным порядочным человеком, какой мне встретился в здешних местах, пошел к леднику Буассон. Этот ледник, как и Монтанвер, подходит вплотную к долине, нависая над зелеными лугами и темным лесом своими ослепительно белыми впадинами и остриями, похожими на сверкающие хрустальные шпили, покрытые узором из матового серебра.

Ледники непрерывно стекают в долину, в своем медленном, но неуклонном движении сметая окрестные пастбища и леса и производя в течение веков те же опустошения, какие лава могла бы совершить за один час, но зато гораздо более непоправимые; ибо там, где однажды прошел лед, не станет расти самое неприхотливое растение, даже если – что бывает лишь в редчайших случаях – однажды начав наступать, он отступит. Ледники неуклонно движутся вниз со скоростью одного фута в день, и движение их начинается на границе вечного замерзания, где они зарождаются, когда воды, получившиеся от частичного таяния вечных снегов, вновь обращаются в лед. Из области своего образования они несут с собою все горные обломки, огромные утесы и скопления песка и камней. Все это уносится могучим потоком сплошного льда; а там где уклон достаточно крут, все это обрушивается вниз, сея на своем пути опустошение. Я видел одну из таких скал, упавшую весной (зима здесь – самое тихое и спокойное время); скала имела и в вышину и в ширину не менее 40 футов.

Край ледника, подобного Буассону, являет собою самую суровую картину, какую можно вообразить. Сюда никто не дерзает приблизиться; ибо огромные ледяные сосульки постоянно обрушиваются с него и нарастают вновь. На опушке леса, в который упирается ледник, лежат поваленные сосны. Что-то невыразимо жуткое видится в оголенных стволах, ближайших к леднику, которые еще удерживаются на вздыбленной земле. Луга гибнут под песком и камнями. За последний год эти ледники опустились в долину на 300 футов. Естествоиспытатель Соссюр255 говорит, что их масса периодически увеличивается и уменьшается; здешние жители держатся совершенно иного мнения, которое мне кажется более обоснованным. Всеми признано, что на Монблане и соседних вершинах снег скапливается непрерывно, а лед, в виде ледников, не тает в долине Шамони в течение короткого и переменчивого лета. Если масса снега, дающего начало леднику, увеличивается, а жара в долине не в силах растопить уже спустившиеся массы льда, из этого следует, что ледники будут расти, пока не заполнят собою долину.

Я не стану здесь развивать внушительную, но мрачную гипотезу Бюффона256, что когда-нибудь наша планета целиком обледенеет вследствие наступления льдов с полюсов и с высочайших горных вершин. Предоставляю Вам, пророчащему победу Аримана257, воображать, как он воцарится среди этих суровых снегов, в этих замках смерти и вечного холода, высеченных, во всем их устрашающем великолепии, беспощадной рукою необходимости; и как он разбросает вокруг, в виде первых знаков своей победы, обвалы, водопады,