шпиль церкви. Мы вернулись в Сен-Женгу еще до заката, и я провел вечер за чтением «Юлии».

Так как спутник мой встает поздно, я на следующее утро еще до завтрака успел подняться к водопадам вверх по реке, в этом месте впадающей в озеро. Поток несется по такой крутизне, что весь состоит из водопадов, которые неумолчно гремят по его скалистому ложу и обдают водяной пылью листья и цветы, украшающие его дикие берега. Тропа, идущая вдоль потока, то отдалялась от кручи и шла лугами, то лепилась по самому краю отвесных скал, изрытых пещерами. В лугах я собрал букет цветов, никогда не виденных мною в Англии и показавшихся поэтому еще прекраснее.

Когда я вернулся, мы позавтракали и отправились на лодке в Кларан, намереваясь посетить сперва три устья Роны, а затем Шильонский замок; погода была отличная, озеро спокойное. Из голубых вод озера мы въехали в воды Роны; они быстры даже вдали от впадения в озеро; эти бурные воды сливаются с озерными, но сливаются неохотно (см. «Новую Элоизу», 17, 4). Я читал «Юлию» весь день; здесь, среди ландшафтов, которые эта книга населила своими чудесными образами, видно, насколько в ней через край переливается великий талант и необычайная сила чувств. Мейери, Шильонский замок, Кларан, горы Ла-Валэ и Савойи247 предстают воображению как памятники знакомым событиям и дорогим нам людям. Все это, разумеется, создание вымысла, но вымысла столь могучего, что он бросает тень сомнения на то, что зовется действительностью.

Затем мы проследовали дальше, в Шильон, и осмотрели его казематы и башни. Темницы помещаются ниже уровня озера; в главной из них потолок опирается на капители семи колонн. У самых стен замка глубина озера достигает 800 футов; в колонны вделаны железные кольца; на них вырезано множество имен – иные принадлежат посетителям, а иные, без сомнения, узникам, о которых исчезла самая память; это они коротали таким образом дни одиночества, которое давно перестали ощущать. Одна из дат была «1670». В начале Реформации, и еще долго спустя, в темницу бросали тех, кто колебал или отрицал основы идолопоклонства, от которого человечество только сейчас начинает постепенно освобождаться.

Шильонский замок расположен на Швейцарской Ривьере, у кромки Женевского озера, в 3 км от города Монтре, между населенными пунктами Вейто и Вильнев. Замок представляет собой комп

Рядом с этим длинным и высоким казематом находится узкая камера, а за ней – еще одна, побольше и повыше, очень темная, под двумя ничем не украшенными сводами. В один из сводов вбита балка, почернелая и гнилая; здесь тайно вешали узников. Нигде не видел я более страшного памятника бесчеловечной тирании, которой человек с наслаждением подвергал своих ближних. Это одно из многих страшных зрелищ, когда слова великого Тацита о «pernicies humani generis»248 представляются мудрым и неопровержимым пророчеством. Жандарм, сопровождавший нас при осмотре замка, сказал, что оттуда в озеро вел ход, запиравшийся потайной пружиной, – ход, с помощью которого всю темницу можно было затопить, прежде чем узники успеют спастись!

В Кларан мы ехали при противном ветре и больших волнах. Высаживаясь в Кларане, я как никогда сильно ощутил, что былой дух покинул

некогда любимые им места. Как часто, думал я, Юлия и Сен-Пре гуляли по этим уступам; смотрели на эти горы, которые сейчас созерцаю я; ступали по земле, где сейчас ступаю я. Из наших окон хозяйка показала нам bosquet de Julie249. Во всяком случае, местные жители убеждены, что герои романа действительно здесь жили. Вечером мы туда пошли. Это поистине роща Юлии. Под деревьями сушилось сено; деревья были стары, но еще крепки; между ними поднималась молодая поросль, которой суждено их сменить и когда-нибудь, когда мы умрем, приютить в своей тени будущих поклонников природы; им будут милы нежные и мирные чувства, нашедшие здесь воображаемое пристанище. Мы шли мимо виноградников, узкими террасами, спускающимися к этим незабываемым местам. Отчего холодные правила света заставляли меня удерживать слезы сладкой грусти, которые мне было бы бесконечно приятно проливать, пока ночная мгла не скрыла бы вызвавшие их предметы?

Я забыл сказать – на это обратил внимание мой спутник, – что буря настигла нас как раз на том месте, где Юлия и ее возлюбленный едва не утонули и где Сен-Пре хотелось броситься вместе с нею в озеро.

На другой день мы пошли осматривать замок в Кларане – квадратную крепость почти без окон, окруженную двойной террасой, откуда открывается вид на долину, вернее, равнину Кларана. К замку ведет дорога, вьющаяся по крутому склону среди ореховых и каштановых рощ. На террасе мы сорвали розы, которые, казалось нам, произошли от тех, что были посажены рукою Юлии. Их увядшие лепестки мы послали нашим далеким друзьям.

Потом мы вернулись в Сен-Женгу и обнаружили, что самого того места не существует, а там, где прежде стояла часовенка, нагромождена куча камней. Пока мы проклинали виновников этого нелепого варварства, проводник сообщил нам, что земля принадлежит монастырю Сен-Бернар и разрушения произведены по распоряжению монахов. Я и прежде знал, что если людские сердца ожесточаются скупостью, то власть религии еще враждебнее естественным человеческим чувствам. Я знаю, что отдельный человек порою постыдится оскорбить благоговейную память о гении, некогда изобразившем природу еще прекраснее, чем она есть; но бывают объединения людей, которые как бы даже освящают свой союз попранием всякой деликатности и гуманности и всех укоров совести; всего истинного, всего нежного и возвышенного.

Из Кларана мы поплыли в Веве. Городок Веве прекраснее в своей простоте, чем что-либо когда-либо мною виденное. С его просторной рыночной площади, обсаженной деревьями, открывается вид на горы Савойи и Ла-Валэ, на озеро и на долину Роны. Именно в Веве у Руссо родился замысел «Юлии»250.

Из Веве мы добрались до Уши – деревни недалеко от Лозанны. Берега кантона Во, хотя и изобилующие селениями и виноградниками, полны покоя и особенной красоты, вполне искупающих отсутствие столь милого мне обычно уединения. Холмы очень высоки и каменисты, на них и между ними растет лес. С утесов шумно низвергаются сверкающие издали водопады. В одном месте мы видели следы двух огромных камней, упавших с горы. Один из них попал в комнату, где спала молодая женщина, не причинив ей вреда. А повсюду на своем пути он сметал виноградники и взрывал землю.

В Уши нас на два дня задержал дождь. Тем не менее мы побывали в Лозанне и посетили дом Гиббона. Нам показали обветшалую беседку, где он дописывал свою «Историю»251,