они нужны живые. Тащи я сказал, а на голову мешок ему надень, — они остановились и перед тем, как мне наголову надели мешок, я увидел лицо одного из них. Это были те последователи веры с крестами на лицах. Для того, чтобы им было проще меня тащить я получил ещё один удар по голове.

Голова болела, словно они успели ей в футбол поиграть. Я очнулся в деревянной клетке, в ней же уже сидела Настя.

— Наконец ты пришёл в себя, ты как? — она бросилась меня обнимать.

— Ужасно, где мы, ты случайно не видела? — я приобнял Настю, а после принялся растирал виски, но это никак не помогало унять боль.

— Нет. Я помню, как вышла за угол и увидела площадь, дальше сильный удар в грудь, и я здесь, — она приподняла футболку и показала синяк, оставшийся от удара пули. — Болит, но жива и то хорошо. Борис где? — тихо спросила она.

— Я послал его найти и убить снайпера, который в тебя стрелял. Вытащил тебя и потом схватил по голове. До этого слышал выстрелы, но надеюсь, что Борис жив и смылся от них…

— Заткнитесь человеческие выродки, — один из фанатиков подошёл и пнул клетку. — Вы ответите за детей бога, которых убили! — с этими словами он куда-то ушёл.

Мы находились словно в большом деревянном доме. В клетке места хватило бы ещё на троих. Рядом были ещё клетки, но пустые. Потолок дома был метра три, не меньше. Клетка стояла у стены, а перед нами был огромный холл, который освещался свечами, весящими под потолком. Входов в зал было три и находились они в каждой из стен.

— Кто это, зачем мы им? — испуганно спросила Настя.

— Знаю о них только понаслышке, а в единственную нашу встречу до этого — сразу стрелял. Какие-то фанатики, верующие в то, что бог послал людям кару и все они должны умереть. Сами фанатики служат оружием и помогают исполнить, задуманное их богом.

— То есть мы тут в любом случае потенциальные трупы. А чего же они сразу не убили.

— Думаю, скоро узнаем, — мы сидели на полу, опиравшись спиной на клетку. Настя прижалась ко мне поближе.

— Что это за штука в центре? — она указала на столб высотой около метра, сделанный из камня.

— Может для обрядов каких-нибудь. Кто знает этих дибилов.

В комнату со всех трёх сторон зашли люди. Один из них, судя по всему, был старейшиной. Это было понятно по длинному белому балахону и нарисованному на всё лицо большому белому кресту. Остальные были одеты во что попало, но на лицах были вытатуированные кресты, обозначающие разные звания или положения в их обществе. Старейшина подошёл к столбу и выложил в углубление небольшой синий кристалл, который извлёк из-под балахона.

— Откуда он у них? — шепнула Настя. Старейшина тут же вонзил в неё свой взор, и я решил пока не отвечать Насте, да и что бы я мог ей ответить.

— Встать, когда Старейшина Озлунг стоит пред вами!!! — прокричал гигантских размеров мужик. Его рост был, по-моему, больше двух метров. Весь накаченный, а лицо кирпичом. Я хотел было показать характер, но решил, что не стоит. Такой одной рукой может сломать шею как курочке.

— Ты, — начал тонким, хриплым голосом старейшина, который только что подошёл к клетке, — убил двух детей божьих. Они были беззащитны перед тобой, но ты решил, что имеешь право убивать. Скажи мне, кто дал тебе право решать, кто должен жить, а кто должен умереть? — седой, морщинистый старик, с дрожащими руками смотрел на меня своими серыми глазами, которыми пытался словно сожрать меня.

— А кто даёт право этим детям убивать меня?

— Бог, — коротко ответил старейшина. Ну пиздец логично.

— И мне бог даёт такое право, — решил схитрить я, не понимая с чем столкнулся.

— Бог всего один. Если ты веришь в бога, то в нашего. Наш бог говорит, что не разрешал тебе стрелять, — ему поднесли банку, в которой извиваясь ползали длинные бледно-жёлтые слизни. — Они исполняют волю божью. Ты станешь их новым телом. Утром будет проведён обряд, будь счастлив, что ты избран волей божьей, — он перевёл взгляд на Настю. — Ты, дева, ничем перед нами не согрешила. У нас на тебя другие планы.

Старейшина Озлунг развернулся и пошёл к столбу. Ему тут же принесли какую-то каменную колотушку. Слабой, дрожащей рукой он ударил по синему кристаллу, но тому ничего с этого не стало.

— Закончи дело, Лёня, — он отдал колотушку здоровяку и пошёл прочь.

Здоровый амбал, которого звали Лёней, взял колотушку двумя руками и со всей силы ударил по небольшому кристаллу. Тот, взорвавшись, разлетелся на множество кусков, которые тут же бросились собирать остальные. Потом они ссыпали все куски кристалла обратно на этот каменный столбик, и Лёня снова ударил, и так до тех пор, пока кристалл не превратился в мелкую крошку. Дальше они ссыпали это всё в мешочек и куда-то понесли.

— Как ты думаешь, мы отсюда выберемся? — Настя почти плакала.

— Я нет, а вот у тебя есть шанс и ты им должна воспользоваться, — хоть мне и было страшно от мысли, что утром они хотят меня убить, в чём сомнений не было, но я не стал показывать это Насте. Не уверен, что у меня хорошо это вышло.

— А вдруг нас Борис спасёт? Может он всё это видел, может он уже рядом? — в страхе начинаешь верить во все возможные варианты спасения, но на самом деле нас с Настей просто ждёт смерть.

— Бориса тоже могли убить. Нам тут остаётся только ждать. Клетка заперта на ключ, а дерево так не проломишь.

— Ты так легко готов сдаться? — упрекнула меня Настя.

— Я не ебу сколько ты уже выживаешь в этом мире. Но я тебе, блять, скажу, что нихуя чудес не бывает. Бориса давно могли ёбнуть, а меня утром превратят в безмозглое животное. Не влетит сюда никто, с автоматом на перевес, ебаша всех вокруг! Мы хуй знает где! Я не ебу сколько их тут! Если у тебя есть идея как отсюда выбраться — говори! Лично я не вижу ни единого варианта. Мы у них не первые в этих клетках. Уверен, что такой тип, как ебучие чудовище Лёня — не единственный. Его даже пиздить бесполезно, он рукой голову снести может. Нет тут вариантов, Насть. Ждать только, когда сдохнешь, — я был невероятно злой, а Настя на меня сильно обиделась из-за моих слов. Но это правда.

— Может ты и прав, — сказала она через несколько минут. — Я рада,